Волхвы, колдуны упыри в религии древних славян

О Василии Шуйском в хронографе Кубасова сказано, что он «к волхвованию прилежаше»; а по свидетельству Петрея, он, желая поддержать себя на престоле, собирал отовсюду колдунов и колдуний и для их ведовских дел приказывал вынимать из живых коней сердца и вырезывать плод из беременных женщин: когда колдуны чаровали и творили заклятия, царские войска одерживали верх над неприятелем, а когда чары прекращались - в то время одолевали поляки.

При царе Михаиле Федоровиче, в 1632 году, была отправлена во Псков грамота с запрещением, под смертною казнию, покупать у литовцев хмель, потому что посланные за рубеж лазутчики объявили, что есть в Литве баба-ведунья и наговаривает она на хмель, вывозимый в русские города, с целию навести чрез то на Русь моровое поветрие [159 -Патриарх Константинопольский извещал однажды Михаила, чтобы он остерегал свое здоровье от грамот турецкого царя и его подарков, потому что султан имеет на него досаду за мир с Польшею: так не было бы какого «насылочного дурна». - Истор. Рос. Соловьева, IX, 449.].

В то же царствование 1625 года велено было выслать в Москву из Верхотурья протопопа Якова, вместе с «воровским кореньем», так как во время обыска у него найдены были в коробье трава багрова, три кореня да «комок перхчеват бел», а в допросе он сам показал, что снадобья эти дал ему казак Степанко Козьи Ноги. Подобный же случай известен нам от XIV столетия, когда на берегах Вожи схвачен был поп, пробиравшийся из орды с мешком «злых и лютых зелий»; «истязавше много», отправили его в заточение на Лачь-озеро.

В 1628 году, по доносу архимандрита нижегородского Печерского монастыря и по указу патриаршему, был розыск над дьячком Семейкою, который держал у себя «недобрые ересные» тетради да приговору несколько строк. Семейко показал, что тетради он поднял в одной каменной башне, а заговор дал ему стрелец и писан он «к борьбе» (то есть на охрану в бою). По осмотру тетради оказались гадательные, называемые Рафли, по которым (как известно) ворожили во время судебных поединков («поля»). Тетради эти были сожжены, а дьячок сослан в монастырь, где велено было сковать его по ногам в железа и приставить к черным работам, а причастия не давать ему впредь до патриаршего разрешения, исключая только смертного часу.

В 1660 году подана была челобитная на другого дьячка, Ивана Харитонова, в том, что он травы рвет и коренья копает по лугам, и свадьбы отпущает, и жены с младенцами к нему часто приходят. При челобитной приложены в улику два заговора, писанные Харитоновым: один на заживление ран, а другой на умиление «сердца сердитых людей».

Из этих данных следует заключить, что до начала XVIII столетия белое духовенство немного чем превосходило в умственном развитии другие классы общества и разделяло с ними одинаковые предрассудки. Статья о ложных книгах говорит: «Суть же между Божественными писан(ь)ми ложная писания - насеяно от еретик на пакость невежам попом и диаконом: льстивые зборники сельские и худые маноканонцы (номоканонцы) по молитвенником - у сельских, у нерассудных попов, лживые молитвы, врачевал(ь)иые, о трясовицах и о нежитех и о недузех, и грамоты трясавскыя пишут на просфирах и на яблоцех, болезти ради; все убо то невежди деют и держат у себя от отец и прадед, и в том безумии гинут».

В грамоте на основание Львовского братства (1586 г.) сказано: «.а если бы был который поп чаровник или ворожбит книжный, или ворожку и волшебницу, або чаровницу при церкви держал, или в месте, или в селе, или бы сам до ворожек ходил или кого посылал. оповедати его епископу, да приметь суд по правилом св. отец». Здесь, конечно, указаны случаи не только возможные, но и бывалые в жизни. Процессы о вынутых травах, кореньях, заговорных письмах и других волшебных снадобьях составляли в XVII веке весьма обыкновенное явление.