Волхв-самозванец

На том и порешили. Перебрались на берег, где уже загорал довольный, потому что сытый, Змей Горыныч. Он; лег на спину, подложил крылья под головы и распластал лапы, подставив солнцу заметно округлившееся пузо.

— Как поохотился?

— Вволю.

— Вот и хорошо. Отдыхай. А я с сундучком повожусь, может, открою.

— Повозись, — благосклонно прорычал Змей Горыныч и с чувством исполненного долга захрапел. Да так заливисто, что и Соловей-разбойник слюной от зависти захлебнулся бы.

— Какие будут идеи? — поинтересовался я.

— Слово волшебное знать надобно, — заметил Пусик.

— Аль молоток потяжелее, — сказал Гнусик.

— Да этот замок цифровым кодом закрывается, а не словесным. Не слово нужно, а… впрочем…

Попробуем перевести инициалы Кощея на цифры. Кощей Бессмертный. Первая «К», вторая «Б». Буква «К» в алфавите двенадцатая, буква «Б» вторая. Выходит 122.

Набираю код. Ни щелчка, ни скрипа. Пробую в обратном порядке — двести двенадцать. Результат тот же. Что за елки-палки!

Сажусь на песок и принимаюсь напрягать извилины. Мозги натужно скрипят, но постепенно начинают выдавать на-гора разнообразные версии. А тут еще и Трое-из-Тени подключились к мозговому штурму, изрекая прямо-таки перлы. По большей части не переводимые на литературный, а заодно и математический язык. Ну как, к примеру, перевести в трехзначный код слово, предложенное находчивым Гнусиком, каждая из трех букв которого стоит в алфавите выше десятой позиции? Это же шесть цифр, а не три. Да и с чего бы Кощею использовать именно это слово. Он бы еще слово «мир» предложил…

— Стоп.

Трое-из-Тени послушно замолкли. Змей Горыныч приоткрыл один глаз, что в сумме дало целых три, но, удостоверившись, что нам ничто не угрожает, тут же закрыл.

— Я считаю по новому алфавиту, а Кощей использовал старый. А там буквы немного другие.

Попробовали и этот вариант, благо мои теневые спутники грамоте обучены, я-то в местном алфавите не силен, но… в итоге использовал в качестве ключа меч. Что делать, я не очень терпелив.

Подхватив ларец под мышку, я зашел в море метров на пять, как раз по колено, и поддел крышку кончиком лезвия. Жаль, конечно, столь изящную вещицу, но… как говорят: «Не разбив яйца, иголки не достанешь».

Что-то хрустнуло, и крышка раскрылась, словно ее кто-то толкнул изнутри. Оттуда, как чертик из табакерки, выскочил заяц.

— Куда, голуба?

Довольный своей проницательностью и предусмотрительностью, я выловил из воды прыгуна, не дав ему утонуть, и, крепко взяв за уши, вынес на берег.

Внешний осмотр не выявил никаких аномалий. И как в живого зайца можно было засунуть утку?

Главное — птицу не упустить, а иначе лови потом… дракон, даже трехглавый, это вам не сокол ловчий.

Так ничего и не сообразив, я засунул зайца обратно в ларец и немного потряс. Приоткрыл небольшую щелку и заглянул внутрь. Никаких изменений: сидит заяц, глазами лупает да ушами шевелит. Но ведь в сказке ясно написано «ударился о землю и обернулся уткой». Почему же не действует?

— Посильнее, — посоветовал Гнусик. — Кто же так отбивные готовит?

Воспользуюсь для этой цели мешком. Скудные остатки провизии перекочевали в карманы плаща — на обратном пути придется потуже затянуть пояс.

Завязав мешок, я примерился и с молодецким «ух!» что было мочи лупанул мешком оземь.

— Кря, — раздалось из мешка.

Заглянул осторожненько, и правда — утка. Серенькая, небольшая.

— Теперь нужно подождать, пока она яйцо снесет.

— Ага, — согласился более вредный из Троих-из-Тени. — Вот только где ты селезня возьмешь?

— Зачем? — удивился я.

— Для яиц, — пояснил Пусик. — Нужен селезень, больше некому.

В сказке, как припомнилось мне, тоже, кажется, яйцо появилось после того, как утку догнали. Вот только не помню, кто, селезень ли, а если да, то что там делал…

Пришлось взять дело в свои руки.

И спустя полчаса передо мной лежало заветное яйцо, а над костром румянилась утиная тушка.

Ножом по яйцу… (Нет, попробую перестроить предложение, а то звучит как-то…). Подставил под нож яйцо… (Опять не то.)

Короче… достал я иголку.

Лежит на ладони, блестит в солнечных лучах.

— Вот ты какая, погибель Кощеева.

— Ломай, — посоветовал Гнусик.

Но осуществить его пожелание я не успел.

Со всех сторон нас окружили загорелые дочерна люди. Они направили на нас копья и залопотали на непонятном наречии.

Дикие какие-то — по-русски не могут. Дикари, одним словом.

— И как раз к обеду, — меланхолично заметил Пусик. Из-за спин голозадых дикарей вышел мужик в резной Деревянной маске, с пучком павлиньих перьев в руках и с заметным акцентом. — Словно первокурсник университета им. Патриса Лумумбы.

— Я великая шамана большого народа, — начал он, потрясая перьями и отплясывая чечетку. — Ты мой раб.

— Ребята, давайте жить мирно, — предложил я, извлекая из ножен мечи.

— На колени, раб! — взревел шаман. — Сегодня ты станешь моим ужином.

— Ну чего разорались? — возмутился Змей Горыныч, переворачиваясь на живот.

Вследствие чего парочка туземцев приобрела опыт попадания под дорожный каток. Вот только новоприобретенными знаниями поделиться им не судьба.