Волхв

В ходе дискуссии, на сессии ООН посвящённой вопросам ближневосточного урегулирования, представитель Израиля Иосиф Ткоа, потребовал от представителя СССР восстановить в полном объёме дипломатические отношения с государством Израиль.

Николай Трофимович Федоренко, посол СССР при ООН, заметил на это, что государство Израиль, как безусловно фашистское, и нацеленное на геноцид других народов, не может требовать чего-либо в ООН, пока не изменит свою внешнюю и внутреннюю политику в соответствии с нормами добрососедства и гуманизма. Продолжающийся геноцид арабских народов, и народа Палестины, вообще выводит Израиль из пространства международного законодательства, давая всем противостоящим государствам право она ответные меры, в соответствии с их пониманием и степенью угроз национальной безопасности. В таких условиях, дипломатические контакты с Израилем, рассматриваются руководством СССР как вредные, и придающие этому политическому образованию видимость легитимности.

«Не нужно корчить из себя святого, тыкая в прохожих ножом» Закончил свою речь товарищ Федоренко.

Правда 7 июня 1975 года.

Брежнев выслушал генерала Цвигуна, который докладывал об очередном покушении на Николаева, молча, но председатель КГБ знал цену этому молчанию. Брежнев был в ярости, и лицо генерального секретаря чуть осунулось и заострилось.

— Что сказал этот…

— Предложили денег. Много. А ему всё равно врачи больше года не давали. Кто, выясняем, но думаю это швейцарские банкиры.

— Мы можем как-то ответить?

— Мы уже прорабатываем варианты. — Ответил Цвигун. — Подберём пару очень жёстких, и пяток средней силы. Когда будет готово, представим на рассмотрение.

— С этим ясно. — Брежнев глубоко вздохнул успокаиваясь. — Но какой же Витька молодец. Сразу сообразил.

— И самолёт хорошо довёл и посадил. — Добавил Семён Кузьмич. — Ему конечно подсказывал очень опытный пилот-инструктор, но за штурвалом-то он сам сидел.

— Что будем делать, чтобы закрыть эти варианты?

— А что тут делать. — Генерал развёл руками. — Только летать спецбортами. Ну или вообще дать ему собственный борт. По рангу вообще-то положено. Вон, в авиаотряд три новеньких Як-сорок два пришли переоборудованные для первых лиц. Ну и пилотов подобрать… тщательно. — Семён Кузьмич аккуратно подбирал слова, чтобы не вызвать новой вспышки гнева, хотя и понимал, что в случившемся его вины нет совершенно. Но, а с другой стороны, неужели весь Комитет Госбезопасности не может защитить одного человека?

А Виктор не задавался философскими вопросами. Все живы, здоровы, на дворе лето, и юные красотки в лёгких платьях, гарцуют по набережной. Только вот отношение охраны сильно изменилось. Какая вроде разница парням, кого охранять? Работа есть работа. Но все офицеры прекрасно понимали, что случилось, если бы Виктор не заметил сначала странных движений самолёта, а после не сел за штурвал. Для многих сотрудников «Девятки» было новостью узнать, что Виктор не просто лётчик, а лётчик военный, налетавший на всяких машинах более трёхсот часов, что для двадцати лет, было очень даже неплохо. Ну а главное, что Николаев всегда относился с уважением буквально ко всем сотрудникам аппарата, здороваясь даже с уборщицами, и зная всех по имени-отчеству.

И люди чувствуя к ним отношение, работали на все сто. А уж охрана точно не расслаблялась, помня о уже сорвавшихся покушениях, и понимая, что они защищают не старого обмылка, который никому не нужен, а человека, реально находящегося под огнём.

Подмечая всё, что происходит вокруг, Виктор много тренировался, питался строго в соответствии с прописанной диетой, загорал, купался и вообще вёл исключительно правильный образ жизни. Ну, старался. Потому что ночью частенько отдавал должное девичьей красоте, давая марш-броски по мятым простыням.