Волк в собачьей стае

— Этот ваш капитан, он меня тоже боится… сказала она, растирая освобожденные запястья, — нас все боятся. А ты не боишься, почему?

— А чего мне бояться такую симпатичную барышню? — Слава говорил преувеличенно бодрым тоном. Тебя помыть, переодеть — красавицей будешь!

— Красавицей не буду, — качнула она головой. Как тебя зовут?

— Влад.

— Нет.

Старлей пожал плечами, не угодишь на нее.

— Ну, Славой зови.

— Хорошо, — на этот раз она кивнула, соглашаясь, — Слава тебе подходит. Влад — нет.

— Между прочим, зря ты так на капитана… он своей жизнью рисковал, чтоб тебя освободить…

— Нет, — прервала она его, — он рисковал своей шкурой, ради своей же шкуры. Он по-другому не может. Он плохой человек. Почти такой же плохой, как эти, — она кивнула головой на старателей, тела которых дружинники сложили в кучу. Здесь все плохие и все боятся, оттого такие злые.

— Плохие, хорошие, это все слова, — старлей стал раздражаться. Стоило ли рисковать башкой из-за такой вздорной, неблагодарной особы?

— Если ты меня не боишься, — вдруг, без всякого перехода сказала она, — может быть срежешь ошейник? — и раздвинув волосы показала стягивающую ее тонкую шею плетеную полоску то ли кожи, то ли ткани. Посмотри Слава, он мешает мне дышать. Видишь, как впился в горло? Срежешь?

Глаза старлея невольно соскакивали с полоски на холмики ее небольших вздернутых грудей. Вокруг левого соска переливалась цветная татуированная змейка. Девчонка начала казаться ему очень даже ничего, исчез куда-то неприятный запах, а голос был таким убедительным, и звучал так проникновенно, что Слава совсем было собрался выполнить ее просьбу и уже сунулся с ножом, как вдруг почувствовал за спиной знакомые вибрации.

Меч!

Меч давал о себе знать. Надо же, проснулся подлец!

— Нет уж, — сказал старлей, убирая руки, — Понимаешь… я против тебя ничего не имею и мы друг другу ничего плохого не сделали… но я тут человек новый, ничего не знаю… поэтому, пожалуй, поостерегусь. Извини.

Она печально кивнула, словно соглашаясь.

— Впрочем, капитан ничего не говорил про то, что ты сама не можешь его снять, — торопливо заговорил Слава, удивляясь своей косноязычности. Хочешь, я дам тебе нож?

Из горла девчонки вырвался хриплый смешок.

— Если бы я могла сама его снять, эти скоты умерли бы не теперь и не так!

От этих слов и от кровожадного тона, каким они были сказаны, по спине у Славы пробежал холодок. Судя по всему, Этт был прав, когда не велел ее освобождать — фруктоза еще та!

— Жалко, что ты так ожесточилась и теперь злая не хуже остальных. Хотя я тебя понимаю.

Она качнула головой с усмешкой.

— Это вряд ли. Слушай… если ты не хочешь меня освободить, тогда убей. Сделай это сейчас и быстро. Если вы оставите меня так, — она коснулась рукой стянутой витым ремешком шеи, — смерть моя будет куда мучительней.

Поразившись обыденному и деловому тону, с каким эта, казалось бы совсем, соплюха рассуждает о смерти, Слава предпочел сменить тему:

— Так ты не представилась? — спросил он, словно это было важно в текущей обстановке. Как тебя звать-величать?

— Так я тебе и сказала, — девчонка грустно улыбнулась. Кто же у ведьмы имя спрашивает? Впрочем, можешь звать меня Маат… Так ее зовут, — она показала на змейку вокруг левого соска.

— Маат? Хм-м… Ну что ж Маат, наверное ты уже слышала, что сюда идут эти… хэку?

Она кивнула.

— По понятным причинам мы не горим желанием с ними встречаться и поэтому сейчас уходим. Предлагаю тебе идти с нами.

— Вы не успеете, — сказала она каким-то обычным голосом, — Проклятые уже прошли развилку Улахи, поэтому хотите вы или не хотите, а встретиться придется.

— С чего ты?.. начал, было, Слава и тут его окликнули.

* * *

— Верцу пришло видение, — мрачным тоном сказал капитан, — Кунотиджернос передал, что авангард Проклятых пересек ручей и со всех своих проклятых ног мчится сюда. Придется принимать бой, лопни это небо! Эй, бойцы, — крикнул он дружинникам, — свои трубки можете засунуть себе же в задницы, тесаки тиллитовые туда же, рыжим от них теперь вреда меньше, чем от комаров. Собирайте все оружие старателей, проверяйте, готовьте к бою. Если подыхать, так хоть пару рыжих тварей с собой прихватить к ыхыргам.

— Много их? — поинтересовался Слава.

— Не так чтобы очень, но нам хватит. Десятка три верховых на гракхах да на сархусах, с ними, кажется, шаман, и столько же гончих. Хорошо хоть волотов с ними нет — бегают медленно.

— Что же нам делать господин капитан? — вытаращил глаза Щепа, — с такой уймой Проклятых нам ни в жизнь не сладить, ксаламасс!

— Бздишь кучерявый? — ехидно поинтересовался у него Торво и хлопнул по плечу так, что Щепу аж в сторону повело. За серебришко свое боишься?

Дружинники сочувственно заржали.

— И за него тоже, — сердито буркнул Щепа, потираю ушибленную конечность, — но больше за жизнь свою, она, небось, не купленная!

— Как же не купленная? Забыл за что жалование получал? Для молодца дружинника нет больше радости, чем отдать никчемную свою жизнь за славный город Лин и господаря нашего Рэма.