Волк в ее голове. Часть III

Воздух леденеет, набухает лиловыми тенями. В кроссах хлюпает студёная вода, меня знобит. Цвикает невидимая птица. Сосны – тёмные колонны в полумраке – поскрипывают, пошёптывают на ветру; под ногами хрустят шишки.

Раз в двадцать шагов моя рука лезет в карман и вытаскивает телефон. На экране, свет которого едва рассеивает густеющие сумерки, ничего не меняется: серебрится трещина, сигнал не ловится, в правом углу моргает пустой значок заряда.

Ну конечно.

Куда ж без этого.

– Чел… велик, – бормочет Диана за спиной.

Я не отвечаю. Она повторяет это вновь и вновь, как попка-дурак, но прошло уже минут тридцать. Мы давно потеряли нужный пригорок, и её слова больше не имеют смысла. Пустое математическое множество.

Грунтовку сменяет асфальт с полустёртой, призрачной разметкой, с трещинами, которые заросли травой. На обочине проступает силуэт проржавелого вагона для перевозки животных: решётки, прутья, балки – один остов. Безжизненный скелет безжизненного объекта.

– Чел…

Я бросаю взгляд на Диану: на её бледном лице, под носом, выделяется тёмная полоса. До меня не сразу доходит, что это кровь: волочится густым ручейком по губам, набухает на подбородке, прыгает под ноги.

– Физиономию свою вытри, – раздражённо говорю я.

Диана моргает, потом прыскает. Поначалу она смеётся тихо, но затем хохочет во всё горло: сгибается пополам, роняет бурые капли на асфальт. Я растерянно отступаю.

– Тебе весело?

– В-видел бы себя! – гнусаво, сквозь приступы смеха говорит Диана. – Причесон такой!

Я смущённо накидываю на голову капюшон олимпийки, вытаскиваю из кармана платок и беру Диану за липкий, в крови, подбородок.

– Выпрямись.

От моего прикосновения смех выходит из неё, как воздух из сдувающегося шарика, черные глаза серьёзнеют.

Грубыми движениями я вытираю тёмные потеки – будто чем сильнее давишь, тем быстрее Диана поймёт, что натворила.

– Запрокинь голову и приложи.

Она поднимает нос вверх, одной рукой зажимает сумку под мышкой и прикладывает платок к ноздрям, другой – на ощупь достаёт из кармана сигареты.

– Опять? – Я чудом сдерживаюсь, чтобы не выхватить пачку и не швырнуть в лес.

Диана смотрит молча, без выражения, как языческий истукан. Это нещадно бесит.

– Он умереть может, – напоминаю я. – Нас могут посадить. У тебя диабет; кровь из носа хлещет, как из брандспойта. А тебе… покурить?

– Угу, – мычит Диана и противно хлюпает носом.

– А потом снова кого-нибудь изобьёшь?

В глазах Дианы ничего не отражается, но в чистом голосе проступает хрипотца:

– Я хочу дунуть. Укуриться. В три пизды. В тряпки. Чтобы глаза из ушей повылезали, чтобы на хер не помнить, как меня зовут, чтобы…

– Прекрати материться.

– Сказал гимназист с невъебенно уродливой заплаткой на штанах и ста пятьюдесятью пропущенными от классного руководителя.

От стыда я на миг теряю дар речи. Лицо Дианы делается упрямое-упрямое: между бровей разверзается пропасть-морщинка, губы сжимаются в бледные ниточки.

Я нарочито машу рукой и отворачиваюсь.

– Делай че хочешь.

Диана шуршит карманами, чиркает зажигалкой. До меня доходит сигаретный дым – горчит в носу, щиплет глаза.

– Последняя сигарета. Потом…

– Мне фиолетово.

Я в раздражении достаю телефон, и сердце замирает.

|| Tele2

Две палочки.

||| Tele2

Три палочки!

С трудом, еле попадая по сенсорным цифрам, я тычу в «03», жму вызов, и…

ПРОИЗОШЛА НЕИЗВЕСТНАЯ ОШИБКА

НЕИЗВЕСТНАЯ ОШИБКА

В груди разливается холодок. Я закрываю окно сообщения, снова давлю на «03», на зелёную иконку звонка.

ПРОИЗОШЛА НЕИЗВЕСТНАЯ ОШИБКА

НЕИЗВЕСТНАЯ ОШИБКА

Мысли заволакивает невидимым туманом. Я мотаю головой и сосредотачиваюсь.

В углу экрана горят те же три палочки. Значит, проблема в номере. По городскому скорая – «03». По мобильному тогда… 33? 031? 003?

Две цифры? Три?

Добавить «0»? Добавить «1»? «3»? «*»?

С минуту я туплю над экраном, затем вбиваю «003».

– Неправильно набран номер, – сообщает женский голос. – Пожалуйста, уточните номер и перезвоните.

– Чего там? – спрашивает Диана.

Я молча, с ослиным упорством набираю «030» и прикладываю холодный мобильник к уху.

Существует в округе хоть один тёплый предмет?

– … изменён, – нечётко, с середины звучит запись. – Пожалуйста, наберите «103».

– Спасибо! Век не забуду!

Мои пальцы послушно нажимают «1», «0» и «3». Вызов.

– Здравствуйте. Вы позвонили в Единый диспетчерский центр скорой и неотложной медицинской помощи города Северо-Стрелецка, пожалуйста, не кладите трубку, мы обязательно Вам ответим.

Играет классическая музыка.

Мелодия тянется и тянется – из уха в ухо, через извилины, скрипичной струной через пустоту. Ветер дует и дует.

Я сбрасываю вызов и снова набираю «103».

– Здравствуйте. Вы позвонили в Единый…

Запись обрывается. Нарастает гудок и эхом отдаётся в черепе. Затихает.

Внутри меня всё натягивается от страха.

– Скорая слушает, – отвечает женский голос. К моему облегчению, звучит он живо, с хрипотцой и бархатцем. – Что у вас случилось?

– Сорян… м-м, не знаете, где интернат недостроенный?

– Где что? Говорите громче.

– Недостроенный интернат!

Молчание.

– Для детей-инвалидов! На Приморке!

Тишина.