Волк Севера (ЛП)

Вулфрик наблюдал за солдатами, бредущими обратно в свой гарнизон. Ему не нравилось, что они были рурипатийцами, но как люди они были неплохими. Они были неплохими бойцами — Вулфрик тренировался с ними в течение трех лет, проведенных в Леондорфе, — но для лесных боев они не годились. Отчасти поэтому они так и не смогли закрепиться в Северных землях. До того, как их пригласили в Леондорф.

Это был уже третий случай нападения на обоз с волами, возвращавшийся с серебряного рудника, и Вулфрик гадал, хватит ли этого нападения, чтобы вызвать ответную реакцию. Он не знал, действительно ли это были Расбруккеры, совершившие нападение, и ему было все равно. Если это подтолкнет рурипатцев к нападению на Расбрук, Вулфрик будет только за. С момента приезда в деревню рурипатский посол отказывался предпринимать какие-либо агрессивные действия. На юг текло много денег, и нападения обычно вызывали лишь незначительное раздражение. Зачем ворошить осиное гнездо? сказал он. Вулфрик старался не называть его трусом, но временами это требовало значительных усилий.

Шахта находилась на окраине территории Леондорфа, и дорога назад проходила рядом с границей Расбрука — единственным переходом через реку, который могли преодолеть волы. Теперь там был мост, что делало путь быстрее, но не безопаснее. Присутствие рудника гарантировало, что рурипатийцы останутся, и это обеспечивало существование Леондорфа, хотя он мало напоминал деревню, которой когда-то был.

Другие племена ненавидели тот факт, что Леондорф пригласил рурипатийцев в Северные земли, и выражали свое недовольство при каждом удобном случае. Серебряный рудник и его воловьи обозы были главной мишенью. Каждый раз, когда они отправлялись за серебром, один из воинов направлял обозы с волами и солдат гарнизона. Больше им делать было нечего.

Вульфрик заметил Донато, наблюдавшего за их разъездом со ступеней перестроенного Большого зала. Он был выше и грандиознее, чем прежде, но остатки каменных стен предыдущей версии были отремонтированы и использованы повторно. Место у задней стены, где Вулфрик в детстве провел столько часов, прислушиваясь, все еще было там, и это оказалось полезным. С приходом южных солдат Вулфрик ожидал, что Донато раз и навсегда расправится с воинами, но этого не произошло. Незнакомые с местностью, южане нуждались в разведчиках и проводниках, и посол настоял на их сохранении. Это поддерживало их значимость, но с каждым днем Вулфрик терял все больше надежды на то, что они вернут себе прежний статус. Первый Воин больше ничего не значил. Никто даже не называл его так. Дети деревни играли в солдатиков, а не в воинов. Половина из них в любом случае были отпрысками новоприбывших.

Вулфрик не сомневался, что как только солдаты гарнизона освоятся в лесах, с ними будет покончено, но этого еще не произошло. После этого? Кто знает? Вулфрик не считал себя фермером. Приключения в дальних землях казались ему самой привлекательной идеей. Он чувствовал, что Путь Джорундира зовет его. В одиночку или с другими — неважно. В Северных землях для него ничего не осталось бы прежним.

Комфорт и изысканность юга, похоже, окончательно покорили и Адалхаид. Она не вернулась в Леондорф весной, как они планировали. Воспоминания о выражении ее лица, когда он сказал ей, что, по его мнению, она должна отправиться на юг, не выходили у него из головы. Возможно, он отправится на ее поиски. Иногда он задавался вопросом, почему он еще этого не сделал. Страх, что она забыла его? Страх, что она не простила его за то, что он сказал ей уехать?

Он остался в Леондорфе после того, как первый кризис миновал, в надежде отомстить Расбруку. Они были в кровном долгу перед Леондорфом, и он твердо решил, что они должны его отдать. По мере того, как шли месяцы и годы, эта надежда казалась все более тщетной, он все больше расстраивался, что посол так и не отдал приказ о нападении, и уже почти сдался. Но теперь? Когда руда потеряна за месяц? Если что-то и подтолкнет посла к действию, то только это.

Они выехали из деревни и галопом поскакали к мосту — последние три ученика из паломничества, которое, казалось, длилось целую жизнь. Вулфрик впервые, сколько себя помнил, почувствовал себя воином. Это еще больше усилило его негодование по поводу того, что они оказались в подчинении у гарнизона и были оставлены бездельничать в остальное время.

Дорога до моста заняла несколько часов. Дорога была изрыта колеями и грязью от регулярного движения транспорта, который прокладывал ее все глубже в лесную чащу. Продвигаться приходилось медленно, но Вулфрик почти не надеялся найти кого-нибудь живым.

Роал лежал на берегу дороги, утыканный несколькими стрелами. Его меч был обнажен и покрыт засохшей кровью. Это была настолько хорошая смерть, насколько мог надеяться любой воин. Вулфрик почувствовал тревожный укол вины. Они собрали его тело и направились к дому.