Волк: лихие 90-е

— Я вернулся! — Кирилл потопал ногами у порога, сбросил шанхайки и поставил на стол литровую банку молока, булку белого хлеба и пакет пряников. Протянул мне руку и высыпал мелочь. — Всё до рубля! А я думал, ты нам зелени привезёшь из города, а не вот это.

— Да потише, — дед поморщился, пристально глядя в телевизор. — Задание прослушал. Какое там слово?

Суета дома знакомая, но подзабытая. Кирилл включил электрочайник, но не те, которые очень быстро закипают, а со встроенным кипятильником. Быстрые уже есть, но они мотают слишком много света.

Чай без пакетиков, только заварка. На красной коробке иероглифы, наверное, купили у Лапиных. Из холодильника достали маргарин Рама, который тогда считался маслом, а Кирилл быстро нарезал хлеб.

— Ну куда такими ломтями? — недовольно пробурчал дед.

Забыл я всё это, но вспоминалось. Но в голове было сложно всё это уложить. Похоже, это читалось по лицу, поэтому на меня с таким подозрением посматривали оба.

— Устал, наверное, с дороги-то, — предположил деда Боря. — Пусть спит, расстели ему, Кирюх.

Отдельных кроватей нету. Своя у деда, для нас с братом неудобный продавленный диван, который раскладывался на ночь. На улице смеркалось, после Поля Чудес начались новости, а потом включили Коломбо, которого дед смотрел, хотя в другие дни ложился рано.

При этом пожарили семечек, потому что покупать жареные было дорого, сырые стоили дешевле.

А я всё никак не мог не свыкнуться. В голове и старая память, студента, который весь день веселился в городе. И моя, текущая, взрослого мужика, который прожил намного дольше, чем они. Которого в цеху сегодня прикончила сорвавшаяся колёсная пара. Ну хоть те парни выжили.

Телевизор вырубили, а дед начал ворочаться на пружинчатой кровати. За окном темно, но уснуть я уже не мог. Много мыслей.

— Смотри, чё у меня есть, Макся, — Кирилл показал две купюры по 100000, потом выключил свет.

— Где взял? — спросил я.

— У дяди Васи поработал, грузил металл. Сходим в город с тобой завтра?

— Да, сходим, — пообещал я. — Обязательно.

— Класс!

Кирилл начал вполголоса рассказывать городские новости, но вскоре иззевался и уснул.

Я поднялся и подошёл к окну. Уже когда стало тихо, у меня получилось всё обдумать, и я мог мыслить трезво.

То лето было страшным. Много чего случилось, о чём я долго потом думал, годами, перед сном. Сейчас-то вижу всё. Кирилл меня ждал, ведь я для него старший брат. Но я тогда считал себя очень взрослым и с малолеткой общаться не хотел. В итоге Кирилл огорчился, что я так себя веду, и мы почти не разговаривали.

А потом, перед моим отъездом, он разбился на машине, насмерть, вместе с девчонкой. Кто-то перерезал ему тормозные шланги, так и не нашли, кто именно. А у деда тогда не выдержало сердце…

Нет уж. Я прислонился лбом к холодному стеклу, глядя в темноту. Не знаю, почему я здесь оказался. Может, потому что я успел совершить хоть какой-то достойный поступок, и мне дался шанс всё исправить…

После случившегося я жил дальше, отучился, работал. Вроде бы всё было, но… всегда думал, чтобы я сделал, окажись я снова здесь, в это проклятое лето лихих девяностых.

Но так, как тогда, не будет. Жилы порву, но всё будет иначе. Они будут жить, и не в этой нищете. Время сложное, но разберусь. Сделаю всё и тогда, когда снова буду в возрасте, будем сидеть с братом на рыбалке и вспоминать молодые годы, но…

Ведь не только с Кириллом и дедом тогда приключилась беда. В окно видно, как по улице кто-то идёт. Высокий человек, походка не твёрдая. В руке бутылка. Он сел на скамейку. Через несколько секунд он прикурил, и огонёк осветил лицо.

Знаю, кто это. Женя Ковалёв, мой друг детства. Мы с ним просидели за одной партой всю школу, вместе поехали устраиваться в институт, но он не сдал экзамены.

Я остался учиться, а он попал в армию. Мы с ним созванивались и переписывались, пока… пока его не отправили на штурм Грозного с другими пацанами. Вернулся совсем другой человек.

Он спился, связался с бандитами, получил перо в бок и умер. Этим же летом, за два дня до гибели Кирилла. Я даже не пошёл на похороны. Знаю только, что там почти никого не было, а единственный венок принесли от военкомата, самый дешёвый.

Я его часто вспоминал, думал, мог ли я что-то тогда для него сделать…

Вот сейчас и узнаем. Я оделся и вышел на улицу, чтобы встретиться со старым другом.

Глава 2

Забыл, как много тогда было комаров. Сразу начали жужжать у уха, пролетать мимо. Укусы злобные, будто эти комары тоже получили своё в 90-е.

По ночам почти никто не ездил по этой улице, да и прохожих почти никогда не бывало, ведь вполне можно получить палкой по затылку, а то и ножом. Фонари-то есть, ещё с тех времён, но лампы в них давно выбиты, да и никто в городской администрации не хотел жечь свет в частном секторе. Да даже в центре было темно.