Волк и голубка

Вулфгар поднялся в дом и позавтракал в одиночестве, а потом долго сидел у очага, столь глубоко погрузившись в невеселые мысли, что даже не заметил, как на него упала чья-то тень. Вулфгар поднял глаза и увидел Гауэйна, Милберна и Бофонта, собравшихся вокруг. Первым заговорил Гауэйн:

— Милорд, остерегитесь. Я часто наблюдал Рагнора в сражениях и знаю, что он всегда старается опереться…

Но Вулфгар, подняв руку, остановил его. Вперед выступил Милберн.

— Вулфгар, выслушай меня. Гораздо важнее знать, что он держит щит слишком высоко и чуть наискосок и этим может ослабить оборону. Если ударить так, чтобы шит сдвинулся, тогда он останется незащищенным.

— Нет, нет, друзья, — рассмеялся Вулфгар. — В любом другом случае я принял бы ваши советы, но сейчас следует помнить, что он не столько истинный рыцарь, сколько подлый трус и во время поединка никто не будет оборонять меня сзади. Благодарю за заботу, но здесь, как в любом поединке, все зависит еще и от случая. Кстати, уже поздно. Нам пора. Подбадривайте меня громкими криками и помогите, если упаду. Сэр Гауэйн, будешь моим секундантом?

Молодой рыцарь с восторгом кивнул, и Вулфгар, поднявшись, направился наверх, в огромную пустую спальню. Он закрыл дверь и остановился, вспоминая о сиянии, казалось, наполнявшем комнату в присутствии Эйслинн.

Поняв наконец причину мрачных мыслей и дурного настроения, Вулфгар громко выругался. Ему предстоит поединок, требующий несомненной хитрости, смекалки и железной воли. Он не собирается, как Гауэйн, день и ночь мечтать об этой кокетливой девчонке и не отступит от решения, принятого накануне. Вулфгар неустанно твердил себе, что сражается не столько за Эйслинн, сколько за Даркенуолд, но в глубине души знал, что таких земель будет еще много, а Эйслинн одна на свете… и к тому же он еще не пресытился ею.

Рыцарь разделся и, умывшись, выбрал одежду, в которой хотел появиться на поле, а потом положил на кровать кольчугу и щит. Сенхерст долго трудился, чтобы начистить и отполировать доспехи, однако при виде шлема Вулфгар нахмурился — вмятина все еще была заметна. Хотелось бы знать, на какие уловки пойдет противник, чтобы заполучить Эйслинн. Засада у Кевоншира едва не стоила Вулфгару жизни, и если именно этого добивается Рагнор, исход сегодняшнего турнира в случае проигрыша его не удовлетворит. Вулфгар никогда не доверял норманну и теперь имел все основания опасаться его коварства.

Перед тем как покинуть комнату, он подошел к очагу, где все еще тлели угли. Сенхерст снова поленился подбросить дров и принести новую охапку, но сейчас это не имело значения. Через несколько минут он уйдет, а Эйслинн здесь нет.

Вулфгар со вздохом взял со стола лоскуток желтого бархата и долго смотрел на него, прежде чем швырнуть в очаг, где он превратился в крошечный столбик пепла.

Резко отвернувшись, Вулфгар накинул на плечи тяжелый плащ, собрал доспехи, пристегнул меч и заткнул за пояс топор, подаренный перед отъездом Суэйном. Рыцари уже ожидали его в холле. Сенхерст убирал со стола, и Вулфгар грозно оглядел беднягу, давая знать, что тот опять опоздал, однако сдержал готовые сорваться с языка резкие слова, вспомнив мольбы Эйслинн.

Гауэйн взял у него доспехи и вышел из холла. За ним последовали Вулфгар с Милберном и Бофонтом. Все весело смеялись шуткам Милберна, просившего Вулфгара несильно калечить доброго сэра Рагнора.

— В конце концов, милорд, — ухмыльнулся Милберн, — если тот отдаст Богу душу, на ком останется тебе срывать гнев, кроме как на нас троих?!

Сегодняшнее редкое зрелище обещало быть блистательным. Вся лондонская знать собралась поглядеть на предстоящий поединок. В небольших шатрах, задрапированных яркими тканями, сидели приближенные короля. Остальные места — наскоро сбитые грубые скамьи — занимали рыцари и дворяне рангом пониже. Ристалище было окружено многоцветными знаменами, предназначенными скрыть предстоящее столкновение от глаз крепостных крестьян, ибо поединок был делом чести и простой народ не был достоин смотреть на него.

Вулфгар и его рыцари появились на поле. Пока он и Гауэйн направлялись к шатру, носившему его цвета, Вулфгар оглядывал собравшихся. Шатер Вильгельма был все еще задернут тканью, не пропускавшей холодный ветерок, и Эйслинн нигде не было видно. Заметив суматоху вокруг шатра Рагнора, Вулфгар предположил, что тот прибыл рано и так же, как и он, стремится к скорейшему окончанию схватки.

Вулфгар спешился и, погладив Гунна, повесил на шею коню торбу с ячменем, а сам вошел в шатер, где Гауэйн уже проверял звенья кольчуги и крепость щита. Вулфгар молча надел кожаную тунику, которую полагалось носить под доспехами, и с помощью Гауэйна натянул тяжелый панцирь.

Перед ними поставили вино и мясо. Вулфгар отказался, но Гауэйн жадно припал губами к чаше. Видя это, Вулфгар удивленно поднял брови:

— Неужели мы потеряем девушку в столь незначительной стычке, Гауэйн! Поверь, для этого нужен противник куда сильнее!

Молодой рыцарь отсалютовал ему мечом.

— Мой повелитель, я верю в вас!