Воля под наркозом

– Началось с Попова, ну, этого контрактника из психушки… Больной Попов действительно проходил лечение в нашей клинике, я проверил. Точнее сказать, не лечение проходил, а реабилитационный курс после службы в армии – повышенная утомляемость, сонливость, раздражительность и прочие прелести постстрессового состояния. Да я его, кажется, помню. Согласись, лицо у него запоминающееся.

– Это точно, – согласился я. – Второе такое лицо разве что Церетели, или как его там, под силу вылепить. Как раз в его стиле.

– Вот-вот. А лечил Попова…

– Тарасов?

– Он самый. Я хотел было сразу сказать, но подумал, что твой мент-приятель тут же сделает соответствующие выводы и загорится идеей сначала всех психиатров клиники в кутузку засадить, а потом допросить с пристрастием. Возможно, с применением пыток.

– И ты решил сначала за Тарасовым сам последить.

– Да, решил, что сначала самому неплохо бы разобраться, что к чему. Родное отделение все же, – Колобок вздохнул. – Ох и намаялся я с ним…

– А мы с тобой, – рассмеялся я. – Чехов решил, что ты и Тарасов – одна компания.

– Да? – рассеянно спросил Крутиков и тут же близоруко сощурился. – Мы поворот прошли. Давай обратно и в тот проулок.

Мы неторопливо переходили улицу, когда из-за поворота внезапно вылетела машина. Колобок метнулся к обочине, потянув меня за рукав. Меня же как будто сковала какая-то неведомая сила. Я застыл посреди дороги и спокойно смотрел на быстро приближающуюся машину. Стоял я так не более секунды, но за этот короткий промежуток времени в голове успела промелькнуть целая череда каких-то нелепых мыслей. О том, что расти выше в профессиональном качестве мне некуда – способностей не хватит, так и останусь навеки рядовым врачом. О том, что в личной жизни у меня полный кавардак. О том, как надоела до чертиков вся эта бессмысленная суета, работа до умопомрачения, ежедневная душная сутолока общественного транспорта, этот огромный и равнодушный город…

Машина резко затормозила, водитель вывернул руль, объезжая меня на безопасном расстоянии, зло бросил в открытое окно:

– Офонарел, придурок? По сторонам смотреть надо! Во народ…

Я вздрогнул, очумело огляделся. Чертовщина какая-то… Может, отпуск взять?

Вокруг бегал Крутиков, то беспокойно заглядывая мне в глаза, то делая попытку пощупать пульс. Я досадливо отстранил его, пробормотал вслед удаляющейся машине:

– Сам придурок…

Колобок облегченно рассмеялся.

– Фу ты! Я уж думал – все, наш клиент. Ты бы видел свою физиономию, у тебя же глаза совсем стеклянные были. Что, так все плохо? Или задумался?

– Задумался, – на мгновение странные, нелепые по своему содержанию мысли снова промелькнули в сознании, но тут же растворились, я даже не смог в точности воспроизвести ни одну из них. Я тряхнул головой. – Ладно, проехали. Так что ты там говорил? Да не разглядывай ты меня так! Я в порядке.

– Уверен? Так о чем мы? А! Ну вот, короче, приехал я на Никитскую…

– А я тебя там не видел, – удивился я.

– А я прятался, – невозмутимо пояснил Колобок. – Зато ты блеснул за двоих!

Я скромно потупился. Колобок рассмеялся, продолжил:

– Я хотел было за «Волгой» рвануть, но тут заметил, что эти, из «девятки», на тебя косо смотрят. Ты ушел, они за тобой. Ну, а я – за ними. Дальше ты знаешь.

– Спасибо, дружище, – я растрогался.

– Не за что, – Колобок великодушно хлопнул меня по плечу. – А вообще он какой-то странный…

– Кто странный? – не понял я.

– Да Попов этот.

– А! Так вот как ваш брат-психиатр называет подобное состояние – странный!

– Не ерничай, – важно сказал Крутиков, – я серьезно. Понимаешь, какая штука, с первого взгляда, казалось бы, все нормально… Я хотел сказать, все понятно: кататонический синдром, выраженное слабоумие. Я пока ясно изъясняюсь?

Я сделал неопределенный жест рукой.

– В основном.

– Ага. Скажу проще. В его состоянии нет ничего слишком уже необычного – ведь неизвестно, что послужило причиной таких изменений. Одни предположения. Например, установлено, что недели за две, а может, и больше до попадания в больницу он получил черепно-мозговую травму. Но, возможно, травма была более серьезной, чем предполагается. Но, знаешь, что интересно? – Крутиков остановился и перешел почти на шепот. – Я вводил его в гипнотический транс. Результатов почти никаких… Но!

– Что, «но»? – я почувствовал, как по спине пробежало стадо мурашек.

– Он привычен к гипнозу. В транс впадает буквально по щелчку пальцев. Его часто и целенаправленно вводили в состояние сомнамбулы – глубокого транса. А самое главное, я пришел к одному оч-чень любопытному выводу. Возможно, с интеллектом у него все в порядке. Или относительно в порядке. А это «растительное» состояние, как ты его назвал, вызвано тем, что он, как бы поточнее выразиться… на данный момент уже находится в своего рода трансе. Ну, как телевизор в режиме «готовности», понимаешь?

– Не совсем, – сознался я. – Ему что, пароль нужен?

– Вот именно, пароль! Кодовое слово! – Крутиков так разволновался, что принялся быстро прохаживаться взад и вперед.