Воля под наркозом

Не обращая внимания на снующую мимо спортивную публику, я незаметно задремал, убаюканный шелестом тополиных листьев и щебетанием вездесущих воробьев. Мне снилось болотистое озерцо, а в нем – глубокий черный омут, в который меня затягивало все глубже и глубже. Мимо проплывали пучеглазые рыбы, сизые утопленники и русалки с зелеными волосами. Одна из русалок коснулась плавником моей щеки, отчего мне стало зябко и щекотно.

Я проснулся, почесал щеку и наткнулся на чьи-то узкие длинные пальчики, нежно поглаживающие свеженалепленную полоску пластыря. Я подумал и решился открыть глаза.

В нескольких травинках от моего носа расположилось стройное женское бедро, обтянутое плотным серебристым шелком. А вот и русалка собственной персоной. Я усмехнулся.

– Хороший сон?

Черные глаза смотрели на меня ласково и чуть иронично. Глаза напоминали продублированную уменьшенную копию омута из сна. Вот только в глубину меня больше не тянуло. Я уже был там, а ноги мои прочно завязли в густом иле. Я глянул сквозь толщу темной воды на склонившееся надо мной очаровательное лицо и задал себе резонный вопрос: а точно ли я проснулся?

– Здравствуйте, Володя.

Лицо молодой женщины обрамляли густые темно-каштановые, почти черные волосы, выдававшие примесь то ли восточной, то ли цыганской крови. Губы ее, подкрашенные вишневой помадой, были пухлыми и красиво очерченными, а кожа золотисто-персикового цвета казалась слегка бледной в сочетании с темными волосами.

– А как вы узнали, что я – это я? – Я неуклюже сел и принялся сосредоточенно разминать затекшую руку.

– Так здесь же больше никого нет, – Катя, а в том, что это была именно она, сомнений не возникало, весело рассмеялась. – К тому же, вы выглядите именно так, как я вас себе представляла.

Катя легко поднялась. Глядя на нее, я почувствовал еще один приступ головокружения. Моя русалка в отличие от зеленоволосых чешуйчатых красавиц из сна выглядела, как несколько необычная, но при этом очень удачная помесь вавилонской блудницы, непорочной девственницы и очаровательной ведьмочки из гоголевских рассказов.

Дав мне возможность вдоволь налюбоваться своими достоинствами, Катя произнесла с милой улыбкой:

– Так мы едем или остаемся? Откровенно говоря, я ужасно голодна. Впрочем, если хотите, можем устроить пикник прямо здесь.

Я сообразил, что все еще сижу на траве, и поспешно поднялся. К моему удивлению, мы оказались почти одного роста. Катя, правда, была в туфлях на высоком каблуке, но и мой рост считался гораздо выше среднего.

Я безропотно сделал шаг вслед за Катей, на мгновение вспомнил о пустом кошельке, но в следующую секунду мое внимание уже было полностью поглощено видом слегка покачивающихся упругих бедер. Пусть будет как будет, окончательно решил я и второй шаг сделал уже более уверенно.

Вскоре выяснилось, что идем мы к машине, которую Катя оставила на дороге. К спорткомплексу она спустилась ножками. Этими прелестными, стройными, загорелыми ножками. Головокружение усилилось.

При нашем приближении передняя пассажирская дверца чуть приоткрылась. Из этого я сделал два вывода. Во-первых, нас трое. Во-вторых, это не частный извозчик и тем более не такси. Ни разу не видел извозчиков, открывающих пассажирам дверь.

Я нерешительно помялся.

– Что же вы стоите? Присаживайтесь, – изящным жестом «русалочка-ведьмочка» указала на заднюю дверцу.

С водителем Катя меня не познакомила. Более того, коротко стриженный мужчина, сидящий за рулем, даже не обернулся. Но, усаживаясь и пристраивая рядом сумку со спортивной формой, в зеркале заднего вида я случайно поймал его внимательный, изучающий взгляд.

Катя обменялась с водителем какими-то знаками, и мы тронулись.

– А Мишу вы давно знаете? – поинтересовалась Катя, устраиваясь на сиденье так, чтобы видеть одновременно меня, водителя и дорогу.

– С института. Учились вместе.

– Вы дружили? – спросила она почему-то в прошедшем времени.

– Дружили. И сейчас дружим.

– Вот как? – Катя посмотрела на меня испытующе. В глазах появился странный блеск. – По телефону вы сказали, что давно не виделись.

– Да, в последние годы мы видимся редко, – согласился я.

– Ах, вот оно что, – огоньки в глазах погасли.

На вопросы я отвечал машинально, не особенно вдумываясь в смысл произносимых Катей и мною слов. Мне не давал покоя вопрос: как бы потактичнее и без ущерба для собственного самолюбия намекнуть этой красотке, что сегодня похода в кафе не будет. Но заговаривать об этом при постороннем не хотелось. Я снова поймал в зеркале взгляд водителя, сделал ему «страшное лицо» и тут же мило улыбнулся Кате. Она незамедлительно вернула мне улыбку и сказала:

– Значит, вы врач.

– Откуда вы знаете? – изумился я.

Катя залилась своим необыкновенным смехом. Я жутко смутился и почувствовал, что покраснел, что привело меня в еще большее смущение.

– А, ну да… В смысле да. Врач.

– А какой именно? – с детской непосредственностью продолжала интересоваться Катя.

– Терапевт, – скромно сказал я, не без труда сообразив, что спрашивает она про специализацию.

– Болтуном вас не назовешь, – Катя прищурилась, в глазах опять заиграли огоньки.