Воля Демиурга

И вот наступил тот долгожданный день, к которому Дэнни готовился всю свою жизнь — день поступления в Тарийскую магическую академию. Волнующий день… Но волновался юноша абсолютно зря — все необходимые вступительные экзамены им были сданы накануне одним из первых, и приёмная комиссия, из огромного потока абитуриентов выбирающая единицы достойных продолжить учёбу и получить высшее образование, единогласно посчитала его достойным, поставив по всем предметам высшие оценки, лишь подтвердившие аналогичные оценки в школьном аттестате. Уже выйдя из академии, в которой ему предстояло учиться последующие семь лет, Дэнни осознал, как сильно он волновался. Сейчас же в душе юноши уже царили спокойствие и какая-то неуловимая лёгкость — ему казалось, что в этот день сбываются все его мечты, жизнь прекрасна и безоблачна, как осеннее ясное небо над его головой. И Дэнни, улыбаясь всем встречным прохожим, радовался и своему поступлению, и нежаркому осеннему солнцу, и безоблачному голубому небу, и приятному, насыщенному запахами моря тёплому ветерку. Эту радость Дэнни нёс домой, шагая по широкой и прямой, как стрела, храмовой улице, чтобы разделить её со своими родителями и братьями-сёстрами. Перед мысленным взором юноши проносились картины его предстоящей учёбы, лекции, опыты, практика, а потом, по окончанию академии — Дэнни в этом почему-то совсем не сомневался, — научная работа в стенах академии по вопросам теории магии, затем диссертация, признание в научных кругах, заслуженная слава и известность…

И вот двери родного дома, и на ступеньках крыльца стоят отец с матерью… С радостным возгласом Дэнни бросается к матери, обнимает её, целует и говорит:

— Мама, меня приняли! Я буду учиться в академии! Я мечтал об этом всю жизнь, и вот моя мечта сбылась! Завтра я иду в академию на первые уроки!

Но улыбка матери гаснет, а стоящий рядом отец говорит:

— Я только что из храма, сын. Ты не идёшь завтра в академию. Забудь про неё — у тебя другая судьба, ты избран жрецом Одина и сейчас мы с тобой вместе отправляемся в храм. У тебя есть полчаса — попрощайся с родными и близкими, в следующий раз ты увидишься с ними нескоро. Уже сегодня тебя перенесут в другой мир, где ни я, ни твоя мать ничем не сможем тебе помочь. Возьми этот амулет Одина и носи его, не снимая. Там, в мире богов, у тебя не будет друзей — миром там правит жестокость, а среди людей процветают законы волчьей стаи. Каждый встреченный тобой незнакомец может оказаться твоим врагом, который попытается тебя убить за один твой насмешливый взгляд. Применять магию в мире богов непросто, а за её применение тебя тоже могут попытаться убить. Надеяться там ты можешь только на себя и на бога в своей душе. Береги себя и постарайся вернуться живым, сын…

* * *

— И кто же ты такой, мальчик, что о тебе так беспокоится сам Рэй? — взгляд сидящей перед Дэнни женщины пронизывал, казалось, насквозь и заставлял вытянуться по стойке «смирно», как на школьных уроках по боевой подготовке. К тому же выдержанная в строгих тонах, без лишних деталей, предельно аскетичная и функциональная обстановка кабинета к этому располагала. Стоя перед сидящей женщиной, молодой и ослепительно красивой, Дэнни всё же не ощущал себя смотрящим на неё сверху вниз — скорее, это право одним своим взглядом завоевала небрежно сидящая в кресле перед ним незнакомка. Да и молодой она явно не была — скорее, просто необычайно молодо выглядела. Из общей картины молодой прелестницы выбивался лишь тяжёлый взгляд матёрого хищника, кажущийся инородным на юном, почти детском лице и отчётливо передававший реальную бездну прожитых ею лет. Причём юноша, ещё в детстве научившийся с одного взгляда определять истинный возраст человека, сейчас терялся в догадках — с одной стороны, магия в этом мире действительно, как и предупреждал отец, отзывалась с неохотой, будто пытаешься зачерпнуть из реки простой воды, а ладони попадают в густой вязкий кисель… А с другой — его чувства впервые пасовали перед истинным возрастом находящейся перед ним женщины. Таких величин Дэнни просто не мог себе представить — в накатившие на юношу мгновения просветления, когда чувства его обострились до предела, Дэнни вдруг отчётливо осознал, что незнакомка была невообразимо старой уже тогда, когда ещё не существовало и самого мира Наты, под небом которого юноша родился. Как подобное могло быть — Дэнни не понимал, но чувства обмануть не могли. С вершины прожитых ею тысячелетий незнакомка имела полное право называть Дэнни мальчиком — для неё, наверное, мальчиком был бы даже сам Создатель. Своим чувствам юноша привык доверять, поэтому, необычайным усилием воли поборов робость, ни на мгновение при этом не забывая, кто сейчас перед ним сидит, вежливо ответил:

— Дэнни Рой, лэри.

— Обращаться ко мне можешь «госпожа матриарх» — у нас так заведено при обращении к главам кланов, — с холодной вежливой улыбкой поправила женщина.

— А глава клана — это высокая должность, госпожа матриарх?