Волгины

Алексей охрип от выкриков. Каждую минуту поток беженцев готов был смять очередность переправы, но, на счастье Алексея, в толпе оказались еще три расторопных человека — один из них работник городской милиции, — и они сообща помогли Алексею навести порядок.

Лейтенант-артиллерист на прощанье махнул Алексею рукой.

Спасибо, товарищ, член обкома, за подмогу! До свидания!

— Путь добрый! — крикнул Алексей, теряя в людском водовороте запыленную фигуру артиллериста, его курносое, еще недавно искаженное гневом, а теперь улыбающееся лицо.

Алексей пошел разыскивать свою машину, которую оставил недалеко от переправы.

— Заводи, Коля, — еще издали крикнул Алексей и вдруг застыл на месте.

Среди беженцев, сидевших на подводах, он увидел Семена Селиверстовича Спирина. Начальник участка, самовольно покинувший свой пост, восседал рядом со своей супругой на извозчичьей пролетке, нагруженной узлами и чемоданами.

У Алексея даже в глазах зарябило от негодования.

«Какой мерзавец, однако!»— подумал он и направился к пролетке.

Спирин увидел Алексея, и на лице его, на мгновение отразившем испуг, появилось обычное угодливое выражение.

— Алексей Прохорович! Куда вы? Неужто с нами в город? — вскрикнул Спирин.

— Да, я в город, — сухо ответил Алексей. — Но я еще вернусь, туда… на дорогу… Там остались сотни наших лучших рабочих… Они тушат пожары, спасают хозяйство дороги… И вы могли бы уехать оттуда последним, инженер Спирин…

— Да, да… Но что я мог поделать? — забормотал Спирин. — Надо же было увезти семью от этого кошмара. Ведь с участка почти все ушли…

Начальник участка, смущенно пыхтя, стал зачем-то слезать с пролетки.

— Сидите… Вы так удобно устроились, — презрительно сказал Алексей.

Он взглянул на жену Спирина, которую не раз видел у себя на квартире, смазливую женщину с серыми красивыми; глазами, модницу и хохотунью, любившую пофлиртовать с молодыми инженерами строительства. Теперь она, бледная и жалкая, сидела в пролетке, прижимая к себе девочку лет трех, и с явным страхом за своего мужа смотрела на начальника дороги.

— Алексей Прохорович! Милый… Что же это такое будет? — воскликнула она, искренне обрадованная, что он заметил ее. — Ведь вам тоже надо эвакуировать свою семью… Ах, бедная Екатерина Георгиевна! Неужели вы еще не были дома? Какой ужас! Какой ужас!..

В глазах женщины вспыхнуло искреннее сочувствие.

Бледная девочка в голубом сарафанчике с детским упрямым любопытством смотрела на Алексея, и глаза у нее были такие же, как у матери, — большие, серые, испуганные.

Подавляя в себе гнетущее чувство какой-то бессильной злости и брезгливой жалости, Алексей сказал Спирину:

— Мне надо вам кое-что сказать.

— Пожалуйста, Алексей Прохорович… Готов исполнить все, что вы прикажете…

— Видите ли, — начал Алексей, отводя Спирина в сторону. — Я вас понимаю. Вам, конечно, надо было увезти семью… Вот они все едут… — Алексей показал на вереницы подвод. — И вы попали в этот поток.

— Да, да, да… — кивал головой Спирин.

— Но вы, Семен Селивестрович, поступили, как самый последний подлый трус и шкурник. Вы по знаете?

— Что вы? Помилуйте..

— Да, да… Вы самовольно оставили пост. Бросили людей на произвол судьбы…

— Я могу вернуться, — поднимая голову, дрожа бледными губами, сказал Спирин.

— Не надо. Теперь уже незачем. Дорога эвакуируется без вашей помощи… Но вы запомните, что я сказал… И… и… имейте в виду — такие вещи не прощают… Запомните…

— Алексей Прохорович!.. — Спирин схватил начальника за руку. — Я сейчас же вернусь из города на новостройку… В огонь полезу! В самое пекло!

— Надеюсь, мы все-таки с вами увидимся и вы дадите нам более подробный отчет, — угрожающе сказал Алексей. — А теперь езжайте.

В глазах Спирина блеснула вороватая радость.

Он снова стал ловить руку Алексея, но тот брезгливо вырвал ее.

Грузно вминая сапогами сыпучий прибрежный песок, Алексей зашагал к своей машине, но не мог удержаться, чтобы не обернуться.

Пролетка Спирина уже втиснулась в непрерывную цепь подвод, въезжавших на мост. Голубой детский сарафанчик мелькал в толпе, и Алексею хотелось, чтобы пролетку пропустили быстрее, не затерли другие подводы…

«Вот и Кето с Лешей, может быть, так… в общем потоке», — подумал он и сел в свою машину.

Коля включил мотор.

18

За полчаса до приезда Алексея в Н. немцы повторили бомбежку.

Привокзальный район был окутан устойчивой сумеречной хмарью. На станции горели пакгаузы и эшелоны.

Выбравшись на окраинную улицу с развороченным булыжником и дымящимися воронками, Алексей кинулся к дому. Коля еле поспевал за ним.

Повидимому, совсем недавно рухнувшее здание на углу загородило улицу горами кирпича, гнутых железных балок. Развалины еще курились известковой пылью.

Алексей обошел их и очутился в пустынном переулке, сплошь заросшем вековыми липами. Переулок был неузнаваем.

Сквозь стелящийся дым Алексей увидел знакомый палисадник. Сердце его готово было разорваться от нетерпения и тяжкого предчувствия…