Вольф Мессинг

С высоты четырнадцатого этажа каюсь — это были одни из самые паршивых дней в моей жизни. Я заметно похудел, вид у меня, несмотря на энергичные подбадривания Вайскруфта, был болезненный, впрочем, такой и должен быть у провидца, потерявшего веру в себя, испытывавшего разочарование перед ударами судьбы.

Что меня ждало впереди? Объятья дьявола? Ему все-таки удалось утянуть меня за горизонт. Или в преисподнюю?

Какая разница!

Как только я принялся за сосиски, ко мне подсел товарищ Рейнхард.

Господин революционер был в дорогом черном костюме. Поверьте, в костюмах я знаю толк — наряд товарища Рейнхарда ничем не уступал костюму партайгеноссе Гитлера. Шляпа у Рейнхарда была мягкая, от Стетсона.

Партия разбогатела? А может, товарищ Радек, или кто у них за главного в Коминтерне, отпустил поводья, и борцы за народное счастье тотчас помчались в универмаги за буржуазными безделушками?

Кто сможет понять этих коммунистов?!

Мне стало завидно — эх, Вольфи, упустил ты свое счастья. Не надо было выходить в Варшаве. Надо было ехать в Москву, там обучиться азам революционной магии. Сейчас тоже разгуливал бы по Берлину в роскошном представительском костюме?

Мы молча тянули пиво — Рейнхард свое, я свое. Я отмалчивался, он помалкивал. Неожиданно Мессингу пришло в голову, что он до сих пор не знает, как зовут сидевшего напротив функционера. Вопрос, конечно, малосущественный, вряд ли способный потягаться с такими молотобойными лозунгами как «народное счастье» и «эксплуатация человека человеком», тем не менее…

— Как вас зовут, товарищ Рейнхард?

— Гюнтер. Послезавтра в семь вечера. Помнишь, где мы сидели с Шуббелем? Вон за тем столиком, что под серпом и молотом.

Я застыл как вкопанный.

— Что это значит?

Рейнхард, не отрывая взгляд от кружки, ответил.

— Ты просил о помощи. Я пришел.

* * *

Встреча с Рейнхардом необыкновенно взволновало меня. Теперь и не вспомнить, каких трудов мне стоило в назначенный день сохранять невозмутимость в присутствии Вилли. В этой пивной конспирации было что-то по-мальчишески будоражащее — вдруг Рейнхард не придет? Вдруг я ослышался насчет помощи, ведь ни о чем таком я не просил, разве что заказал чашку кофе в заведении, где все предпочитают пиво. Может, тем самым я привлек к себе внимание потусторонних сил, и они решили помочь отчаявшемуся медиуму?

А может, товарищ Рейнхард является более могучим провидцем, чем Мессинг? В таком случае меня окружают исключительно телепаты — Вилли Вайскруфт, Кепенник, теперь и Гюнтер Рейнхард. Иначе каким образом он сумел уловить волны отчаяния, распространяемые загнанным в угол профессиональным медиумом, ведь я даже не пытался связаться с ним и ни с кем из прежних друзей, не просил о встрече. Тонул молча, с присущей моим соотечественникам смирением. Никто не слышал моих жалоб. Как же товарищ секретарь уловил, что бывший попутчик совсем сник и покорно готовился стать жертвенной тварью, брошенной на алтарь взрастающего как на дрожжах идола.

С высоты четырнадцатого этажа слышу возмущенный ропот тех своих поклонников, кто полагал, что Мессинг был всемогущий колдун, а будущее являлось для него чем-то вроде волшебной книги. Стоило открыть ее, отыскать нужную страницу, прочитать заклинание, как грядущее вмиг представало перед ним во всей своей полноте. Картинка цветная, голос за кадром дает пояснения — «это телевизор», «это мобильник», а это «Вилли Вайскруфт, прячущий камень за пазухой». Неужели до сих пор не перевелись простаки, которые полагают телепатию тем самым рычагом, ухватившись за который можно перевернуть мир? В такое очень хочется верить, но это не так.

Это сказки.

В реальном Берлине или Москве, или в любом другом городе проживает множество телепатов, тем не менее, на земле до сих пор существуют болезни, люди страдают от голода, холода, землетрясений и потопов.

К будущему и наяву нелегко прорваться, что уж говорить о ясновидении! Мало кому известно, какое это трудное дело уловить непознанное через сулонг.

Мне не раз за долгую профессиональную карьеру приходилось встречать «ясновидящих», берущихся ответить на любые «что», «где», «когда» и «каким образом». В Польше, например, выступал известный медиум Шиллер-Школьник. Он брался предсказывать номера лотерейных билетов, на которые должны выпасть выигрыши в ближайшем розыгрыше. Когда мне рассказали о такого рода чуде, я задал только один вопрос — почему эти номера не купит сам провидец, хотя бы для того, чтобы иметь возможность бросить свою сомнительную и рискованную профессию?

Будущее — это скорее мыслеобраз, являющийся спонтанно, неподвластный воле телепата. Это, скорее, некий символ, имеющий достаточно понятные очертания, но никак не детализированный во времени. Чаще всего это туманный, нечеткий, эскиз, живущий собственной жизнью, в собственной реальности, приметы которой чаще всего непонятны и несвязанны между собой.

Другое дело, что встреча с Рейнхардом встряхнула меня, прибавил сил, заставила трезво взглянуть на жалкого, обезумевшего от страха Мессинга.