Вольф Мессинг. Судьба пророка

«Черный воронок» вместе с руководителем Октябрьской революции, основателем Красной Армии и его семьей понесся в сторону Казанской железной дороги. На маленькой станции вагон Троцкого прицепили к поезду, направлявшемуся в Алма-Ату. Но и об этом узнали люди. На протяжении долгого пути гэпэушникам приходилось буквально отрывать их от рельс. «Всех переписать, арестовать и судить, как контрреволюционеров!» – отдал приказ Сталин. Сын Троцкого – Сергей – сошел с поезда. Он решил продолжать учебу в Москве. А другой – Лев Седов – остался вместе с больной матерью. Потом он будет выпускать в Берлине, затем в Париже «Ведомости оппозиции», разоблачавшие Сталина и его систему, станет его врагом № 2.

Через полгода на сочинском пляже Сталину доставили первую книжку Троцкого, изданную за рубежом. Он впился глазами в ее строчки, не замечая ни палящего солнца, ни вежливого приглашения на обед, забыв о брошенной на песок трубке. Закончил он чтение уже при лучах заходящего солнца и, перекосившись от злобы, бросил книжку в море. Истерически прокричал: «Пропади ты пропадом!» Обратился к врагу на «ты», словно видел в этот момент его ненавистное лицо, блеснувшие сквозь пенсне умные, проницательные глаза.

Весь вечер Сталин, не закусывая, пил «Хванчкару» – божественное вино, захмелел, но книжка Троцкого, ее смелые мысли, резко направленные против него, не давали покоя. Сталин не перестал бояться Троцкого даже тогда, когда ледоруб Меркадера врезался в его затылок, даже тогда, когда он увидел кинокадры с похоронами Льва Давыдовича…

Мессинг медленно выходил из состояния каталепсии. Ему казалось, что он был непосредственным свидетелем увиденного, и страх обуял его душу, настолько опасной представлялась ему встреча со Сталиным. Вольф вспомнил, что известный циркач русского происхождения, эмигрировавший из России, кажется, в 1924 году, рассказывал ему, как Сталин расправился с сыном Троцкого Львом Седовым. Циркач работал акробатом на подкидной доске. Не выпуская из рук саратовской гармошки, он делал вместе с ней двойное сальто, кульбиты и не прекращал игры. Номер пользовался огромным успехом. Циркач выступал в одних музыкальных программах с Эдит Пиаф в Париже, Ницце, Монте-Карло, на лучших концертных площадках. Он входил в русскую эмигрантскую организацию, куда проникли агенты ГПУ, в том числе Марк Зборовский по кличке Этьен, ставший «лучшим другом» Льва Седова.

Лев много времени проводил с Этьеном, верил ему безоговорочно, и, когда в начале января 1938 года у него развился тяжелейший приступ аппендицита, он сразу согласился с Этьеном, который посоветовал не ложиться во французскую больницу и не регистрироваться под своим именем, поскольку в этом случае его легко могли разыскать агенты ГПУ. Было решено устроиться в небольшую частную клинику с русскими врачами-эмигрантами, представившись французским инженером господином Мартином. Лев даже не подумал, что он мог бредить по-русски или сказать что-то на родном языке, отходя после наркоза. Операция прошла удачно, но Этьен не допускал к Седову даже французских троцкистов, объясняя это соблюдением секретности. Через четыре дня состояние пациента внезапно и резко ухудшилось. Врач был поражен, но никак потом не объяснял случившееся, ссылаясь на медицинскую тайну. В страшной агонии Лев Седов умер 16 января 1938 года, в возрасте тридцати двух лет. Жена была уверена, что его отравили. Мессинг помнил некролог, написанный отцом Льва: «Сейчас, когда я пишу эти строки, рядом с матерью Льва Седова, из разных стран приходят телеграммы сочувствия… Мы еще не можем верить этому. И не только потому, что он наш сын, верный, преданный, любящий. Он вошел в нашу жизнь, сросся со всеми ее корнями, как единомышленник, как советник, как друг. Чего не сделали каторжные тюрьмы царя, суровая ссылка, нужда эмигрантских лет, Гражданская война и болезни, то доделал за последние годы Сталин, как злейший из бичей революции. Один Лева знал нас молодыми и участвовал в нашей жизни с тех лет, как знал самого себя. Оставаясь молодым, он как бы стал нашим ровесником».

Циркач рассказал Мессингу, что со вторым сыном Троцкого – Сергеем – Сталин разделался тихо и незаметно, тщетно пытаясь вырвать у него публичное отречение от отца и его воззрений.

Сам Лев Троцкий умер 21 августа 1940 года в 19 часов 35 минут. При вскрытии был обнаружен мозг «громадных размеров и очень большое сердце. В конце жизни Троцкий пришел к тяжелому и горькому выводу: „Мы будем вынуждены признать, что сталинизм кроется не в отсталости и не в капиталистическом окружении, а в неспособности пролетариата стать правящим классом. Ничего не останется, как открыто признать, что социалистическая программа превратилась в утопию“…