Волевой поступок

Ее окружали знакомые стены бледно-зеленого цвета, как всегда напоминающего ей о море, каким оно бывает туманным летним йоркширским утром. Натертый паркетный пол блестел под ногами, как стекло. Подойдя к кровати с пологом на четырех столбиках, она протянула руку и прикоснулась к тюльпанам, вытканным на старом покрывале, и провела пальцами по лепесткам, бывшим когда-то красным, но давно уже вылинявшим до цвета старой ржавчины. В ее наборе красок это называлось жженой охрой. Скользя по паркету, она подошла к окну, взглянула вдаль, на долину Дейлэ, услышала шелест занавесок, раздуваемых ветром. В летнем воздухе стоял запах гвоздик. Она повернула голову, увидела облако розовых лепестков в синей фарфоровой вазе с китайским узором, стоявшей на дубовом комоде. Их аромат улетучился, и вместо него появился другой, более сладкий и дурманящий. В вазе стояли полностью распустившиеся октябрьские розы, желтые, красиво блестящие на синем фоне фарфора. Была уже осень. Время жатвы.

Как хорошо она знала признаки всех времен года в этом доме.

Вот воздух стал прохладнее. В камине потрескивает огонь. Она почувствовала тепло от его пламени на своем лице. Снаружи на стеклах окон трепетали снежинки. Сады казались сделанными из белого замороженного сахара.

Теперь она уже не была одна в доме.

Она услышала смех своей матери и шелест ее шелкового платья, когда та тоже подошла к камину. Красавица Эдит Кентон. Так все здесь ее называли.

Сапфиры горят на ее шее и на прохладных белых руках. Голубое пламя на прозрачной коже. Волосы цвета новеньких золотых монет кажутся медно сияющим ореолом вокруг бледного лица в форме сердца. Теплые и ласковые губы прижимаются к ее юной щеке. Ее окутывает запах гардений и пудры Коти. Тонкая изящная рука берет ее детскую руку и ведет из комнаты.

Фредерик и Уильям поют рождественские песни, спускаясь по лестнице в холл. Шумные любящие братья и преданные сыновья. Дядя Питер стоит позади них у входа в гостиную. Он улыбается ей и приглашает всех в комнату.

Она стоит ошеломленная.