— А как же я? — крикнул барон де Люссак (он влез в коляску, превращенную им в гардеробную, и снимал там небесно-голубую ливрею, облачаясь в черный редингот). — Про меня, случайно, не забыли?
— Но ты-то кем у нас будешь? — спросил г-н де Вуйе.
— Черт возьми! Я буду бароном де Люссаком и, если мадам не возражает, кузеном твоей кузины.
— Полегче, полегче, господин барон! — заметил старик, сопровождавший герцогиню. — Мне кажется, что вы позволяете себе слишком много вольностей.
— Ба! Мы тут среди полей, — сказала герцогиня.
— В полевых условиях, вы хотели сказать! — подхватил де Люссак.
И, закончив переодевание, в свою очередь, он воскликнул:
— Идемте!
Граф де Вуйе, выйдя вперед, храбро направился в столовую.
Необъяснимо долгое отсутствие графа удивило гостей и встревожило хозяйку.
Поэтому, когда дверь столовой вновь открылась, все взгляды обратились на вошедших.
Но сколь ни трудна была роль, какую им предстояло сыграть, актеры ничуть не растерялись.
— Дорогая, — обратился граф к жене, — я рассказывал тебе об одной моей кузине, живущей в окрестности Тулузы.
— Госпоже де ла Мир? — быстро подхватила графиня.
— Вот именно, госпоже де ла Мир. Так вот, направляясь в Нант, она не могла проехать мимо нашего замка, не познакомившись с тобой: по воле случая она прибыла в день твоего рождения; надеюсь, что это принесет ей счастье.
— Дорогая кузина! — воскликнула герцогиня, раскрывая объятия графине де Вуйе.
Женщины поцеловались.
Представляя мужчин, граф ограничился тем, что громко произнес:
— Господин де ла Мир… Господин де Люссак.
Гости поклонились.
— А теперь, — сказал г-н де Вуйе, — надо найти вновь прибывшим место за столом. Они не скрыли от меня, что умирают с голода.
Среди собравшихся началось движение; стол был велик, сидеть за ним было просторно, и найти три свободных места не составляло труда.
— Вы, кажется, говорили мне, дорогой кузен, что у вас обедает префект Вьенна? — спросила герцогиня.
— Совершенно верно, сударыня: это вон тот почтенный гражданин в очках, белом галстуке и с ленточкой офицера ордена Почетного легиона в петлице, который сидит справа от графини.
— О! Тогда представьте меня ему.
Граф де Вуйе, ввязавшись в рискованное предприятие, решил идти до конца.
Он подошел к префекту, сидевшему в величественной позе, откинувшись на спинку стула.
— Господин префект, — сказал он, — моя кузина, с присущим ей уважением к власти, полагает, что общего представления недостаточно, и желает быть вам представленной особо.
— И вообще, и особо, и официально, — ответил галантный сановник, — я говорю сударыне: добро пожаловать!
— Принимаю ваше пожелание, сударь, — произнесла герцогиня.
— Стало быть, сударыня едет в Нант? — спросил префект, чтобы сказать что-нибудь.
— Да, сударь, а оттуда — в Париж, по крайней мере так я рассчитываю.
— Сударыня не впервые собирается посетить столицу?
— Нет, сударь, не впервые: я прожила там двенадцать лет.
— И сударыня покинула этот город?..
— О! Не по своей воле, уверяю вас.
— И давно?
— В июле будет два года.
— Понятно, когда поживешь в Париже…
— … то хочется вновь туда вернуться! Как приятно, что вы это понимаете.
— О, Париж, Париж! — вздохнул префект.
— Вы правы: это земной рай, — ответила герцогиня.
И она порывисто отвернулась, чувствуя, что из глаз ее вот-вот брызнут слезы.
— К столу, к столу! — воскликнул граф де Вуйе.
— О дорогой кузен, — сказала герцогиня, взглянув на приготовленное ей место, — позвольте мне остаться возле господина префекта; он так прочувствованно пожелал мне успеха в деле, которое для меня важнее всего на свете, что сразу же вошел в число моих друзей.
Префект, очарованный этим комплиментом, живо подвинул стул, и герцогиню усадили слева от него, к огорчению особы, которой было предназначено это почетное место.
Мужчины без возражений заняли указанные им места, и вскоре они — в особенности барон де Люссак, — как и собирались, воздали должное обеду.
Примеру г-на де Люссака последовали все присутствовавшие, и за столом на несколько минут наступила та торжественная тишина, какая бывает в начале ожидаемого с нетерпением обеда.
Первой нарушила молчание Мадам: ее дерзновенный ум, словно морская птица, находил отраду в бурях.
— Господа, — сказала она, — мне кажется, что наше появление прервало общий разговор. Нет ничего печальнее застолья, проходящего в тишине, и предупреждаю вас, дорогой граф, я ненавижу такие обеды, они напоминают парадные приемы в Тюильри, где, как рассказывают, можно было заговорить только после того, как король вымолвил слово. Вы ведь вели беседу до нашего появления; о чем вы говорили?
— Дорогая кузина, — ответил граф де Вуйе, — господин префект любезно сообщил нам официальные подробности стычки в Марселе.
— Стычки? — переспросила герцогиня.
— Такое слово он употребил.
— И в данном случае это самое подходящее слово, — сказал чиновник. — Представьте, насколько слабо было обеспечено подобное предприятие, если достаточно было младшему лейтенанту тринадцатого пехотного полка арестовать вожака смутьянов — и весь мятеж провалился!