Волчий Отряд

В карете ехало пять пассажиров. Полный, лысоватый мужчина с окладистой бородой в дорожном костюме и плаще, видно и есть купец. Дородная дама в строгом платье из плотной ткани. Явно его жена. Уболтала взять с собой на ярмарку. Видно это светское событие года, если ее даже трудности и опасности пути не испугали. С этим все ясно. Девчонка — стрелок, какая же она все-таки красивая, цыганистого благородного типа «а ля кармелита». Как она оказалась в этой компании? Дочка она что ли купеческая? Да нет, не похоже. У обоих глаза воловьи, да волосы русые, откуда такой чернявенькой взяться. Ладно, это не так важно. Что там дальше? Молодой парень, видом вечно голодный студент. Глазами сверкает, словно китайская зажигалка. Если бы взглядом можно было воспламенить, разбойнички — гладиаторы сейчас бы весело исполняли роль пионерского костра. Похоже это либо сын купчишки, либо приказчик. Ничего примечательного. Хорошо, кстати, что молчит. А то сейчас бы толканул пафосную прочувственную речь и что с ним делать прикажете.

Последний пассажир заинтересовал Серегу особо. Вот уж кого он не ожидал увидеть в карете, так это священника. В черном дорожном костюме, но явно форменном, подпоясанным веревкой, с белым воротником, доходящим до груди, в кожаных сапогах с заправленными в них штанами, и огромным черным крестом, замкнутым в круг, на толстой цепи. Голову покрывала широкополая шляпа с круглым верхом и какими-то двумя висюльками, расположенными симметрично по краям.

Сама по себе фигура священника не удивляла. Раз есть религия, то есть и служители культа. Крест наводил на мысль о христианстве, только он был какой-то неправильный. Что-то Серега никак не мог вспомнить, использовались ли в его родном мире такие кресты, заключенные в круг. Что бы это могло значить?

Собравшись с мыслями, Серега нагло сообщил полному купчишке:

— Ну, что господин хороший, будем неправедным трудом нажитое добро экспроприировать. Чтобы впредь трудовой народ обкрадывать неповадно было, спекулянт доморощенный.

Судя по удивленно вытянувшейся физиономии купца, с основами военного коммунизма он знаком не был. Труды классиков марксизма-ленинизма не читал. Вот что значит, другой мир — другие термины.

— Деньги, говорю гони, пока я еще добрый, — перевел с социалистического на русский Серега.

Теперь купец его понял. Трясущимися руками он залез за отворот кафтана и вытащил тугой кошель. Скорее всего, это жалкие крохи, которые с него отжать можно, но большего и не надо. Нельзя же совсем мужика по миру пускать. Негуманно это.

Кошель перекочевал в руки Одинцова. Взвесив его на ладони, он развязал тесемки и заглянул внутрь. Монет полно. Отлично.

— Приглядывай за ними. Только смотри, без самоуправства, — приказал он Кариму.

Одинцов направился к Смотрящему. Дело у Дорина подходило к концу. На одной из телег он собрал все что могло пригодится: оружие, доспехи, одежду, деньги.

— Надо распределить амуницию поровну, седлать коней и уходить. Как бы кто не появился. Второй караван мы сейчас не сдюжим, — сказал Серега.

— Заканчиваем уже. Еще пять минут и можно уходить. Переодеваться потом будем. Сейчас не до этого.

Среди трофеев Одинцов приметил четыре арбалета. Это не могло не радовать, теперь с голым задом на врага бегать не придется. Можно и издалека пострелять. Удобная штука.

— Что с раненными? Какие потери?

— Шмеля ты и сам видел. Могул богу душу отдал. Да Глеб не далек от кончины. С такими дырами не живут. А раненными Айра занимается.

Сергей обернулся. Айра суетилась возле последней повозки. Там она оборудовала походную санчасть. Из лекарств шиш с маслом, но раны перевязать труда не составит. Потом на привале можно будет народными методами полечиться, если конечно кто-нибудь из них силен в травках-муравках, мухоморах разных.

Одинцов обвел взглядом поле-боя и увидел лежащего на земле Глеба. Он зажимал красными от крови руками живот. Лицо покрывала пелерина из мелких бисеринок пота. Дыхание как у загнанной лошади.

Серега подошел к нему, опустился на колени.

Ничего не сказал. А что тут скажешь. Соврать умирающему, что все будет хорошо, и он выкарабкается. Что за чушь несусветная. Одинцова всегда раздражали эти эпизоды в голливудских картинках. Но там искусство, а тут война.

— Спасибо тебе, — смог только произнести Одинцов.

Глеб посмотрел на него глазами полными болью и вцепился одной рукой в Серегу.

— Моим передай, что я не хотел, — произнес из последних сил Глеб и кончился.

Лицо разгладилось, облагородилось. Серега отцепил руку, уложил на грудь и закрыл глаза.

«Спи спокойно, боевой товарищ. Не довелось тебя узнать при жизни получше, но уверен ты был хорошим человеком. Только видать очень невезучим» — подумал Одинцов, поднимаясь с земли.

Жар и Хорст тем временем собрали всех коней, и гладиаторы под руководством Смотрящего грузили добычу, увязанную в тюки.

— А что с деревом? — спросил Серега.

— Там лежит. Решили не оттаскивать. Лесом уйдем, — ответил Дорин.

Разумно. Скоро разоренный караван обнаружат и отправят за грабителями погоню. Поваленное дерево хотя бы на время задержит их.