Волчий хутор

Его глаза теперь отлично видят в полной темноте. Она ласкает его, и что-то ему шепчет на непонятном пока ему еще языке. Но, он неожиданно для себя и вдруг, начинает различать ее нежные те любовные слова, обращенные к нему молодому лесному болотному волку. Она, припав к его груди своей женской полной и мокрой от ледяной родниковой воды с точащими возбужденными сосками грудью, целует его в лицо. В его губы и говорит, что он теперь их и навечно. Их поженила лесная мать. Та, которой принадлежит это болото и весь этот болотный лес. Это она указала на него, тогда когда, он упал с горящей большой птицы. Упал на тот болотный остров и умирал раненый. Она послала ее к нему, как самую старшую из всех живущих здесь оборотней волков и защитницу этого леса и болота. И приказала ей укусить его. Она сказала ей о нем как о будущем их волчьего рода. Лесная мать приказала ей окрестить его слюной и кровью. И сделать мужем себе и дочери. Мужем обеих лесных болотных волчиц. Он теперь принадлежит ее дочери и ей самой. Он теперь в их большой лесной семье. Она говорит ей о будущих их детях. О том, что она должна иметь, как и ее дочь от него детей. Это теперь уже не во сне. Все по-настоящему и реально. Их тела этих двух женщин волчиц лоснящихся в поту от любовного неистового жара и льющейся ручьями холодной почти ледяной воде. Их волосы спадают по их голой гибкой мокрой спине и качающимся полным грудям с торчащими жаждущими вечной ласки сосками. Прилипают, извиваясь по ним, спадая вниз до гибкого узкого пояса и по плечам. Они настоящие. Они трутся теперь обе о него нагими женскими своими молодыми двух лесных сучек волчиц телами и той жаждущей любовных ласк женской грудью. И водили по нему березовыми вениками.

И произносили какие-то заклинания, творя какой-то ему неизвестный волшебный обряд. Старшая волчица вкусила его кровь. Он теперь ее волк. Он теперь ее муж и муж ее дочери. Он видел их. Видел их нагие молодые женские тела. Он слышал все, что две эти волчицы говорили, сверкая своими горящими в полной ночной темноте желтым огнем глазами. Но он не мог пошевелиться. Дмитрий был совершенно слаб и отключался поминутно, теряя сознание. Он чувствовал, что внутри его что-то происходит. Внутри его человеческого организма. Но ему стало вдруг совершенно все равно. Точно также, как тогда на болоте на том островке, когда он стремился уже к смерти. Он сейчас был так далеко от войны. И он был как никто другой счастлив, счастлив как в своем детстве, счастлив как ребенок. Это было другое чувство. Совершенно другое. И эти две заботящиеся о нем сейчас молодые, почти, как и он сам женщины. Они с ним что-то делают и поливают его водой. И проводят по его телу березовыми вениками. Дмитрий чувствовал, как меняется. Меняется весь. Он меняется духовно. Он видит только обнаженные перед собой тела двух женщин. Двух волчиц. Дочери и ее матери. Они над ним. Они моют его и тут же ласкают, прижимаясь к нему голыми своими женскими телами. Они видят, что с ним творится, и присутствуют при его новом рождении, духовном перерождение из человека в оборотня волка. Более, старшая волчица, подставляет ему Дмитрию свою женскую руку. Она подносит ее к его дрожащим слабеющим губам. Она сначала просит, почти умоляя его, а потом злобно и жестоко приказывает его укусить ее. И когда он отказывается, она хватает за волосы его мокрую от воды голову рывком и прижимает ртом к запястью своей руки.

Ему нужна ее кровь.

— Пей! — говорит повелительно та, которой имя он еще не знал — Пей! Иначе умрешь! Не сопротивляйся, умрешь, дурак! Инициация затянулась — она уже говорит второй волчице женщине — Он сопротивляется даже против своей воли. То, что внутри его сопротивляется. И он, оскалившись длинными волчьими клыками, все же кусает ее.

Кусает за запястье и пьет кровь. Пьет и не может насытиться. И тогда, она отталкивает его голову. И, сверкая желтыми, как у волка светящимися в ночном, полном мраке бани дикими хищными глазами, зализывает языком волка свою на руке рану.

— Вот и хорошо, мой мальчик — она снова ласково и как-то тихо произносит ему. И снова и снова, что-то шепчет прямо ему в лицо. И он чувствует, как меняется весь, но уже в другую сторону. Он уже не тот человек, который был до этого. Он кто-то уже другой и звать его по-другому. Он чувствует, как наливаются его мышцы. И как он приходит уже в себя и крепнет. Как все тело становится сильным и мощным. Это снова повторяется как тогда на болоте. Он чувствует себя волком. Он, подымается, на том залитом банной холодной водой дощатом настиле. И садится перед двумя смотрящими хищно светом желтых волчьих глаз и одновременно любовно на него и ласково волчиц женщин.