Волчья интуиция

А Малыгин так и ходит в операх. Это, может, его не угнетает, но точно напрягает. Впрочем, Степан ничем не может ему помочь. Не станет же он уступать ему должность. А Малыгин как будто ждал, когда он ему предложит свое кресло. Так это или нет, но уходить он не торопился. А зря.

Малыгин уже открывал дверь, когда зазвонил телефон.

— Слава! — Степан поднял указательный палец, останавливая его.

Малыгин глянул на него с надеждой. Вдруг этот звонок ничего не значит? Но нет.

— Слава, у нас убийство, — положив трубку, сказал Степан.

— Да?

— Тройное… Похоже, заказуха. Убийство произошло в деревне Ковальцы, три трупа, и всё — огнестрел.

— Ну так это РУОП должен разбираться.

— Слава!.. — Степан вынул из кобуры пистолет, проверил, полна ли обойма. — Бронежилет не забудь!

— Думаешь, это серьезно? — спросил Малыгин и нахмурился.

— Кто знает.

Степан уже подходил к своей машине, когда его окликнули:

— Товарищ капитан!

Он обернулся и увидел старшего лейтенанта Комова. Рослый, косая сажень в плечах, искра зажигания во взгляде и тусклый блеск на погонах. Форма у него не то чтобы мятая, но брюки поглажены достаточно давно. И фуражка самая обыкновенная, без всяких там наворотов, которые обожали кабинетные чины.

— Федот!

Степан не мог не улыбнуться ему. Это ведь он просил перевести Комова к себе в отделение. Сколько усилий ему это стоило.

— Прибыл в ваше распоряжение! — заявил Комов и козырнул.

— Давай в машину! — Степан кивком показал на свою «Волгу» и оглянулся в поисках Малыгина, который должен был находиться рядом.

Но Слава уже стоял возле микроавтобуса следственно-оперативной группы. Он не хотел ехать со Степаном. С ним вечно что-то происходит. Где Круча, там всегда стрельба и смерть. Все уже к этому привыкли.

Степан махнул рукой на Малыгина, сел в машину.

Рядом приземлился Комов и спросил:

— Что там стряслось?

— Бал.

— Какой еще бал? — не понял Комов.

— А тот, на который с корабля… Убийство у нас. Тройное. Тебе жутко повезло.

— Ладно, пусть будет бал. Лишь бы только свечи не погасли, — сказал Федот, усмехнулся и добавил: — Геморроидальные.

— Банкира убили.

— Ну, резьба у нас всегда наготове.

— Для свечей?

— Не будем о грустном… Может, мы с ходу дело раскроем.

— Ну, раз тебя так на свечи тянет, сходи в церковь. Там они нормальные. И чудо можно попросить.

— Я подумаю.

Степан не плутал по деревне в поисках места преступления. Во-первых, посреди улицы стояла «канарейка» с включенными маячками. Во-вторых, он уже бывал в этом доме.

— Кто такой Сафрон, ты знаешь?

— Ну так.

Два года назад Степан имел дело с бывшим вором в законе. Пантелей навел тогда страху на всех, даже на Сафрона. Пятерых одним махом повалил, двоих наглухо. Произошло это в Москве. Лейтенант Комов занимался тогда этим делом, потому Степан с ним и познакомился.

— Сафрон этот дом грабил, — кивнув на открытые ворота, сказал Круча.

В этом доме жил цеховик Ягодин. Сначала на него напали бандиты Ската. Эти скоты повеселились на славу. Хозяина ограбили, а дочь изнасиловали. Потом уже появился Сафрон, который враждовал со Скатом. Кто-то дал наводку, он вломился в дом, но ничем поживиться не смог. Дочку трогать не стал и, как оказалось, правильно сделал. У Лены Ягодиной был парень, который за нее и отомстил. Он убил всех насильников, в том числе и Ската. Грохнул бы и Сафрона, тем более что такая возможность у него была…

Этот самый Ящуров до сих пор в розыске. Никто уже и не надеется его найти. Возможно, и Лена с ним. Ягодины продали дом, и где они сейчас, никто не знает. Найти, конечно, их можно, но это уже никому не интересно.

— Дом боевой славы?

— Гробовой, — с усмешкой сказал Степан.

Один патрульный стоял у ворот. Старшего лейтенанта Валерьева Степан застал во дворе. Офицер сидел на корточках, рассматривая труп собаки. Рядом с ним стояла женщина лет тридцати, вполне симпатичная, даже можно сказать красивая. И одета хорошо, и прическа у нее стильная, грамотный макияж.

— Осторожно! — увидев Степана, крикнул Валерьев и махнул рукой, останавливая его.

— Что такое? — спросил Круча и заметил на асфальте несколько маленьких бурых пятнышек.

Это могла быть кровь. Или машинное масло.

— Федот, надо бы обозначить место.

Комов понял все с полуслова. К Валерьеву он обращаться не стал, сразу повернул к постовому. В машине должна была быть специальная лента.

Степан осторожно приблизился к Валерьеву, глянул на собаку. Она лежала, плотно сомкнув челюсти, клыки обнажены, глаза безжизненно открыты. Во лбу пулевое отверстие.

— Смотри, тут кусочек ткани… — показав на зубы пса, сказал Валерьев. — Кровь на нем…

Степан кивнул. Действительно, и ткань была, и кровь.

— Мне кажется, или там действительно горошек… Черный на белом…

— Что думаешь?

У Степана были свои соображения, но он должен был выслушать Валерьева.

— Что думаю… Убийца сделал свое дело, вышел, а тут собака. Он выстрелил, попал, но пес успел легонько цапнуть его за руку… Если бы глубоко вцепился, то преступник не ушел бы… Вот я думаю, будет мужик носить рубашку в горошек…

— Почему рубашку?