Волчьи ягоды

Не хотелось вешать трубку, но и говорить с Савчуком больше было не о чем. Пленки нет. Так была ночная запись или это выдумка Яроша?

В коридорах звонко отдавались шаги, звенели ключи, скрипели двери — в райотделе милиции начинался рабочий день. Через час пришел Гринько, сверкнул белоснежными зубами:

— Ты что, Вася, тут и ночевал? Ну, ну, не хмурься!.. А я только что из НТО от очаровательной Людмилки. Вот и заключение экспертов, можешь приобщить к делу. В заботливо собранной тобой пыли нуль информации. Вполне пригодна, чтоб развеять по ветру. Зато стебелек — плеть дикого клевера, а это уже вещь реальная, товарищ Ванжа! Стоит поинтересоваться, где растет сей представитель родной флоры.

— Поинтересуйся, — угрюмо сказал Ванжа. — Сегодня же побывай у ботаников. И еще одно... Гафуров просил не маячить на трикотажной, у него там какие-то свои дела, а мне нужна Юля Полищук.

— Это кто?

— Подруга Сосновской. Узнай у Елены Дмитриевны адрес. Я, знаешь, не хотел бы сейчас попадаться ей на глаза. Что скажу? Ведь мы топчемся на месте.

Гринько притворно бодро кивнул головой.

— Будет сделано, товарищ лейтенант! — И после паузы добавил: — Ты не отчаивайся, Василь. Оно ж как иногда бывает: все версии проверишь, все уголки обшаришь, а человек возвратится домой, да еще и посмеивается: чего паниковали? У него, видите ли, обстоятельства так сложились.

— Нет, Гриня, не тот случай, и ты сам это хорошо понимаешь. — Ванжа поднялся, машинально пробежал пальцем по пуговицам кителя. — Пошел к Очеретному. Елену Дмитриевну сюда не вызывай. Сходи к ней сам, так будет лучше.

Гринько проводил его невеселым взглядом. Вчера Ванжа не выдержал, рассказал ему, как ходил на Чапаевскую, казнил себя за непорядочность, так как не раз видел Нину с Ярошем. И все же ходил чуть ли не каждое утро как на службу, наслаждался ее звонким смехом, когда она, кокетливо склонив голову, брала цветы из его рук. Что это было — обыкновенная вежливость или поощрение? Об одном умолчал Ванжа — не вспомнил о случайно подслушанном разговоре Елены Дмитриевны с Васильком.

— Классический треугольник, — сказал тогда Гринько и прикусил язык. Волна нежности к товарищу внезапно охватила его, даже удивился, ведь до сих пор не замечал за собой подобных сантиментов. — Ты того... не очень, — пробормотал он, — расслабься... И вообще, мы еще доберемся до того, кто ее обидел, можешь на меня положиться, Вася...

Такой разговор состоялся между ними вчера, а сегодня Гринько смотрел вслед Ванже, любуясь, как он, высокий, стройный, в хорошо подогнанной офицерской форме без единой складочки, направляется к двери, и печально думал: «Переживает, ох как переживает, но виду не подает. С характером парень, а таким особенно тяжело».

Очеретный сухо кивнул в ответ на приветствие Ванжи.

— Есть что-то новое?

— Пленки не нашли.

— Я вижу, вас загипнотизировала эта пленка. А может, ее и в природе не существует? Как вы думаете?.. Я только что от Журавко. Полковник недоволен нашей неповоротливостью.

Ванжа молчал. Очеретный зашагал по комнате, сцепив за спиной тонкие и длинные, как у пианиста, пальцы.

— Попробуем подвести итоги. Квач показывает, что Сосновская была в отчаянии. Слезы и так далее... Причина — Ярош. А где был Ярош, когда она исчезла? Неизвестно. Версия о ночной записи весьма сомнительна. Так кто может и должен ответить нам на этот вопрос?

— Если я правильно вас понял...

— Вы правильно поняли, товарищ лейтенант. — Очеретный прикурил сигарету, затянулся, раздувая ноздри. — Позвоните в аэропорт и закажите билет на ближайший рейс до Симферополя.

У Ванжи пересохло в горле.

— Вы хотите, чтоб я...

— Привезете его — разберемся.

— А если он не захочет?

— Принуждать Яроша мы, известное дело, пока не имеем права. Убедите, что уклоняться от помощи следствию не в его интересах. Тем паче Сосновская — Савчук даже говорил — его невеста. Узнав о ее исчезновении, должен сам все бросить и как можно быстрее лететь сюда. Так что оформляйте командировку. — Очеретный глянул на Ванжу и усмехнулся. — Заодно подышите крымским воздухом, это иногда бывает полезно. Дело передадите Гринько.

— Гринько в курсе, — сказал Ванжа. — Я считаю, что мы выпустили из поля зрения фабрику. В конце концов. Сосновская там работает. Но майор Гафуров...

— Он был у меня, — поморщился Очеретный. — Разберемся.

Похоже было, что старший лейтенант еще не определил собственного отношения к просьбе Гафурова, а признаться в этом Ванже ему не хотелось.

5

На следующий день около двенадцати, когда у Очеретного сидел инспектор Гринько и настойчиво доказывал, что вопреки всем соображениям Гафурова на фабрику хочешь не хочешь, а идти надо, позвонил капитан Яновский из речного отдела милиции.

— Слушай, Ларион, насколько мне известно, вы там разыскиваете девушку, — сказал он. — Так вот... Рыбинспекция утром браконьеров задержала. Сеть вынимали. Нашли тело...

— Ясно. — Очеретный переложил трубку из руки в руку, посмотрел на часы. — Яснее некуда. А почему так поздно звонишь?

— Русалочью скалу знаешь? Это у нас с тобой телефон под носом, а там...