Вокруг света в сорок тысяч лет

И почти то же самое на море. Цейлон и Филиппины были заселены во времена лодок, выдолбленных из дерева. А самым фантастическим морским путешествием древности был уже упоминавшийся переход малайцев от Индонезии к Мадагаскару. Он произошел, по мнению одних ученых, на рубеже нашей эры и задолго до нее — по мнению других. (Впрочем, возможно, что этот переход был повторен малайцами дважды, с разрывом в несколько веков.) Даже если верна более поздняя дата, это, вероятно, наряду с заселением Полинезии первое сознательное и организованное пересечение океана — целого океана!

В каждой школе стоит глобус. Самый обыкновенный. На нем показаны разной краской горы, равнины, моря— все, что полагается. Картографы не нанесли на этот шар даже границ между государствами. Глобус-то физический. Но прочные линии — красные, белые, сплошные, пунктирные — показывают пути Колумба и Магеллана, Крузенштерна и Лисянского… Вода не хранит следов, но для этих она сделала раз и навсегда исключение.

Есть открытия, которые нельзя стереть из памяти человечества. Раз пройденный путь становится объективно существующим.

Завоевание моря было большой победой в великой борьбе за овладение сушей. Только-только, кажется, море было страшнее любого врага, разделяло народы лучше самых высоких стен — и вот оно уже друг и союзник, сплошная дорога, самый верный из путей. Появление кораблей, приспособленных к дальним путешествиям хотя бы вдоль берегов, резко изменило жизнь побережий.

К сожалению, жить на побережьях сразу стало опаснее — пираты, как известно, появились одновременно с первыми моряками — точнее, первые моряки стали пиратами «по совместительству». Но ведь моряки занимались не только разбоем.

На суше перевозка товаров оказалась делом чрезвычайно трудоемким. Пять тысяч лет назад и дорог-то почти не было, и повозок тоже почти нигде не было, они только-только начинали свой путь по миру.

А корабли уже были. Были! И какие — парусные.

Египтяне подняли первый парус над ладьей, по крайней мере, шесть тысяч лет назад. Сначала такие ладьи плавали по Нилу, но потом вышли и в Средиземное море, хотя народом моряков древние египтяне тогда так и не стали. Первым народом, который мог бы претендовать на титул властителя морей, были жители Кикладских островов Эгейского моря. Этот небольшой архипелаг занимает почетнейшее место в истории. Его обитатели изобрели новые способы управления кораблями, которые затем усовершенствовали мореплаватели сравнительно крупного Крита.

Было время, мореходы Крита добирались до Пиренейского полуострова, даже огибали его и через Гибралтарский пролив выходили в Атлантику. На востоке их корабли проникали в Черное море.

Многие открытия, которые приписывали финикийцам, были, как выяснилось, сделаны еще критянами и другими греческими островитянами. Даже знаменитый Карфаген был основан на месте, где задолго до того размещалась древнегреческая колония.

Корабли росли вширь, ввысь, в длину. Уже почти пятьдесят веков назад в Средиземноморье не был диковинкой корабль длиною в тридцать пять метров (для сравнения — каравелла Колумба была гораздо короче).

От этих кораблей прямой путь лежал уже к греческим и римским судам. Эстафета кораблестроения переходила от одного народа к другому; и каждый новый претендент на морское господство должен был доказывать свои права совершенствованием своих судов. И почти любое удачное изобретение довольно быстро распространялось не только среди союзников, но и среди врагов. К особенностям конструкции захваченного карфагенского корабля римляне проявляли не меньше внимания, чем англичане к конструктивным особенностям сбитого в 1940 году над Лондоном немецкого истребителя.

Средиземноморье стало «нашим морем» римлян, но задолго до этого греки так усердно заселяли берега Эгейского и Черного морей, что их сравнивали с лягушками, рассевшимися вокруг лужи. Нельзя лучше подчеркнуть то обстоятельство, что море стало покорно человеку.

Не так давно была предпринята попытка доказать, что знаменитая «Одиссея» всего лишь зашифрованное описание морского торгового пути. Французский географ Жильбер Пийо обратил внимание на одну особенность великой поэмы. Все расстояния между странами, где побывал хитроумный Улисс, указаны в днях (сутках) пути, причем с большой точностью. Девять суток так девять, четверть суток так четверть. При этом некоторые участки пути Одиссея и его сына Телемака точно известны и не вызывают никаких сомнений. Мы знаем, например, из поэмы, сколько времени Одиссей плыл с острова Корфу на свою Итаку, и знаем, сколько километров от Корфу до Итаки, которые и сегодня стоят на своих местах. И вот выясняется, что все эти известные участки корабль проходил с одной и той же скоростью — примерно в 8,7 морского узла, то есть почти 15 километров в час. Скорость для парусных судов не маленькая, но и не чересчур большая. Однако… даже современные рейсовые лайнеры не выдерживают с такой точностью одну и ту же скорость на разных отрезках пути. И совсем маловероятно, чтобы парусные корабли, зависевшие от капризов ветра, были так «стандартны».