Воительница и Сфинкс

— Довольно истории! Я спросила о женских забегах, — резко оборвала его воительница и обернулась на Габриэль, уходившую прочь по улице. Девушка была уже далеко, и, проследив взгляд Зены вдоль тесной, замызганной улицы, конюх ухмыльнулся:

— Боишься, как бы с ней чего не стряслось? — заметил он с коротким смешком и вдруг показался Зене умным ипроницательным. — Правильно, не отпускай ее далеко, это плохой район. Мужчины вернулись с войны за эту потаскушку Елену и все никак не нагуляются.

Что-то в застывшей фигуре воительницы насторожило болтуна, он осекся, а потом обезоруживающе улыбнулся, свергнув белоснежными зубами:

— Кстати, твоя подруга идет не в ту сторону, — он повернулся и указал другое направление: — Пройдете пять перекрестков, увидите старую оливу без веток: царские стражи решили, что они мешают движению. От оливы повернете на юг, через четыре улицы будет лавка жестянщика. У него самый уродливый дом и самая толстая жена, которую вы когда-либо видели.

«Не факт, — подумала Зена, и веселая усмешка тронула ее губы. — как-никак, я знакома с доброй Изифью». Она снова перевела взгляд на хозяина. Какое странное имя — Арго. Ее собственный конь — Арго уже утолил жажду итеперь лизал бронзовые доспехи на плече воительницы: наверное, хотелось соли.

Словоохотливый владелец продолжал объяснять дорогу:

— От лавки жестянщика поверните на восток и ступайте вперед, пока не дойдете до воды. Там недалеко, всего-то пару площадей миновать, потом статую Афины, фонтан в память погибших в Троянской войне наших соотечественников, а заодно и спартанцев. Ох, замысловатая это скульптура, тут тебе и цветы, и гарпии! Да ладно, сама увидишь. Повернете на юг от винного рынка, он начинается прямо за статуей. Осторожно, повсюду карманники, стражи не справляются и с половиной работы.

— Меня это не пугает.

Мужчина улыбнулся, а через мгновение добродушно расхохотался, обдав Зену дыханием, в котором явно чувствовался запах перца и дешевого меда.

— А зря. Думаешь, для быстрых пальцев ты так же неуязвима, как для острых мечей? Да, кстати, — перебил он сам себя и бросил взгляд куда-то за спину воительницы, — тебе лучше догнать подругу, она уже далеко.

— Хорошая мысль, — сказала Зена, посмотрев на беспечную Габриэль, которая, казалось, даже не замечала, что осталась совсем одна. Болтун говорил, это опасный район. «Как это на нее похоже!» — подумала воительница, кинула хозяину монету, добавила благодарную улыбку, вскочила на Арго и, развернув коня, пустилась вдогонку.

Габриэль оглянулась через плечо, Зены рядом не было. «Теперь-то куда она запропастилась?.. Ничего, пусть догоняет, — пробормотала девушка. — Мы и так пропустили отборочные забеги, как пить дать пропустили. Но…»

— Ах-х, посмотрите, какая лапочка! — раздался справа от нее грубый мужской голос. Второй голос гнусно рассмеялся, хихикнула пьяная женщина. Габриэль сжала в руках посох и обернулась. Оказывается, обстановка сильно переменилась с тех пор, как она последний раз осматривалась. Вместо новой штукатурки, затейливой резьбы или, по крайней мере, полированного камня стены строений теперь покрывал мох, доскидеревянных лачуг давно покоробились и прогнили. Прямо перед Габриэль стояла убогая хибара, и, судя по исходившей от нее вони, это был постоялый двор, где крепость напитка ценилась куда больше, чем вкус. Запах дешевой еды мешался с запахом немытых тел, грязного свинарника, располагавшегося по соседству, ивина, которое нашло дорогу обратно. Все это чуть не стоило Габриэль ее собственного завтрака.

Секунду спустя она различила в тени нависающей крыши наспех сколоченный стол и двух пьяных бездельников рядом. Тощая, растрепанная женщина опиралась на плечо третьего мужчины.

«Превосходно! Сейчас начнется комедия. Им бы надеть маски с глупой улыбкой да отправляться в театр изображать комаров и лягушек в никчемных пьесах Аристофана!» Мужчина, который оскорбляет женщину, нуждается в уроке хороших манер. «Можно, конечно, не обращать на грубиянов внимания, но ведь онивообразят, будто им что угодно сойдет с рук. И станут вести себя еще хуже… Так-то оно так, но что скажет Зена?» Подумав об этом, Габриэль рассудила, что лучше идти своей дорогой, ибо весьма возможно, что в трактире сидят приятели грубиянов, а с толпой негодяев ей, Конечно, не сладить.

— У-у-ух ты! Правда, лапочка! — заявил второй мужчина, и Габриэль захлестнуло горячее негодование. Невежа еле выговаривал слова: то ли уже пьян, то ли еще пьян, неважно. Главное, на ногах он держится с трудом, а следовательно, опасности не представляет. Ну, почти не представляет. Если что, можно убежать, хотя героине это и не к лицу.

Габриэль стиснула зубы и продолжала идти.

— Эй, милашка, куда ты так торопишься? — скрипучим голосом прокричал первый. Девушка прошла еще несколько метров, но, услышав за собой тяжелые шаги, обернулась. Посох был уже в боевом положении. Пропойца ухмыльнулся, показав гнилые зубы, и широко развел руками, демонстрируя, что он безоружен.

— Да я просто спросил. Не люблю грубых женщин. Ты что, решила, будто слишком хороша для нас, а?