Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить

Люди верили в то, что такая преемственность связывает их церковь с апостольскими временами. Отцы, собравшиеся в Халкидоне в 451 году, восхваляли Томос папы Льва, и в зале постоянно звучали восклицания: «Сам Петр говорит через Льва!»[93] Это была не просто похвала в адрес папы Льва, которого сравнивали с апостолом, эти слова отражали теорию, которая стояла за многими религиозными и политическими делами той эпохи: епископы обладают авторитетом в силу того, что они суть духовные наследники выдающихся предков, среди которых некоторые пролили кровь за веру. И действительно, могилы и мощи этих древних христиан были как бы материальным источником даров и благословений, доступных верующим. Если бы кто-то спросил епископа, что дает ему право так или иначе судить о каком-то вопросе, тот бы ответил, что сам по себе он просто червь, но связан непрерывной преемственностью с духовными предками. Эта линия преемственности связывает его с апостолами, с теми, кто непосредственно слышал речи Христа. Великие престолы говорили о своих основателях из апостолов, что особенно ярко показывает случай церкви Рима, которая считала своими основателями и Петра, и Павла.

Могилы и мощи этих древних христиан были как бы материальным источником даров и благословений, доступных верующим. Если бы кто-то спросил епископа, что дает ему право так или иначе судить о каком-то вопросе, тот бы ответил, что сам по себе он просто червь, но связан непрерывной преемственностью с духовными предками

Сегодня мы с большой осторожностью относимся к подобным претензиям, даже когда у нас нет оснований сомневаться в том, что данную церковь основал определенный апостол. Аргумент со ссылкой на апостолов не был таким древним или популярным, как того хотелось бы сторонникам папы Льва. Он куда сильнее убеждал христиан Запада, чем христиан Востока, которые знали, что апостолы посещали множество маленьких и ничем не выдающихся селений. Кроме того, даже беглый взгляд на прошлое позволял понять, что сила и высокий статус церквей, основанных (как считали) великими апостолами, никогда не были постоянными величинами, так что из-за превратностей политической жизни все могло измениться в одно мгновение. В течение IV и V веков ведущие церкви сражались за расширение своего влияния и одновременно искали новые юридические и политические основания для своих претензий на первенство, так что связь с апостолами была мощным оружием в их духовном арсенале. Рим особенно старательно изобретал и заново открывал подобные основания, что породило титулы и идеологию, давшую папам возможность господствовать в западном мире на протяжении многих столетий. Соборы V века были публичной – или даже театральной – сценой, на которой звучали подобные претензии и где шли споры об их законности.

Восходящие и падающие звезды

На протяжении большей части V века самым большим престижем среди всех христиан и в империи обладали четыре церкви, и каждая из них активно участвовала в богословских спорах. Три из них – церкви Антиохии, Рима и Александрии – представляли собой как бы великий треугольник, лежавший в основе возникновения христианства, а четвертой была церковь Константинополя. И на всех соборах можно было видеть взаимодействие этих четырех духовных царств.

Во времена Константина некоторые престолы уже обладали особым статусом – благодаря их роли в истории христианства, но также в силу статуса и богатства городов, где они находились. В 325 году Никейский собор признал превосходство церквей Рима, Александрии и Антиохии. Когда в 381 году император Феодосий I признал христианство как официальную религию империи, он, естественно, должен был уточнить, какую именно версию этой веры следует считать правильной. Он решил этот вопрос так: это та вера, которой следуют в Риме и Александрии. Христианство Рима сложилось еще во времена апостола Петра, «а теперь его исповедуют [Римский] pontifex Дамас и Петр, епископ Александрии»[94].