Войны несчитанные вёрсты

В связи с этим позволю себе сказать несколько слов о том, что в силу трудно объяснимых обстоятельств характер деятельности члена Военного совета, его роль в планировании операций, их проведении, морально-политической подготовке войск осталась в буквальном смысле слова "за кадром". В частности, даже в такой широкомасштабной киноэпопее, как "Освобождение", роль члена Военного совета свелась к присутствию "при сем", передаче телефонной трубки командующему, да высказанному мимоходом сомнению по одному из элементов замысла командующего, которое последний, столь же мимоходом, признал несостоятельным.

Между тем ничего похожего на такой эпизод в моей, например, практике не было. И П. А. Артемьев, и К. К. Рокоссовский, и Г. К. Жуков, с которыми мне довелось пройти через всю войну, с должным вниманием относились к мнению члена Военного совета, и нередко оно находило отражение в утверждаемых документах.

Хотелось быть правильно понятым: речь идет не лично обо мне, ибо партия и Родина высоко подняли меня - бывшего крестьянского парня, щедро отметили мой скромный труд, за что я им бесконечно признателен. Дело в исторической правде, в которой недопустимо произвольно манипулировать пропорциями, смещать акценты, расчленять единое целое на неравные части, если это не диктуется классовым, партийным подходом к действительности.

К сожалению, и многие командующие фронтами или армиями не нашли в своих воспоминаниях достаточно места, чтобы рассказать о подчас многолетней совместной работе с членами военных советов, а в художественных произведениях, посвященных видным полководцам и военачальникам, подчас и упоминаний о Военном совете не найдешь. Хотелось бы верить, что это странное положение в дальнейшем будет исправлено.

Вернусь, однако, к своему повествованию.

Прибытие новых членов Военного совета заметно укрепило наш коллегиальный орган руководства фронтом.

С Михаилом Михайловичем Стахурским я познакомился еще под Сталинградом, в бытность его членом Военного совета 21-й, а затем 24-й армий, хорошо знал о его высоких деловых качествах и не сомневался, что с более широким теперь кругом далеко не простых обязанностей он справится успешно. Так оно и оказалось.

По моему совету, прежде чем "сесть в кресло", Михаил Михайлович побывал в ряде соединений и частей на переднем крае, основательно изучил положение со снабжением войск, их нужды и запросы, после чего, получив информацию, как говорится, из первых рук, с полным знанием обстановки принял на себя значительную часть забот по налаживанию деятельности органов фронтового тыла. Отличаясь завидной работоспособностью, логичностью суждений и действий, он буквально заряжал своей энергией всех тех людей, с которыми соприкасался по службе. Большой опыт руководящей партийной работы (а пришел он в Красную Армию с ответственного поста в Центральном Комитете компартии Украины) помогал ему легко ориентироваться в сложной обстановке, оперативно принимать ответственные решения и добиваться претворения их в жизнь. С его приходом значительно активизировалась работа партийных организаций и политорганов тыловых учреждений.

К этому хотелось бы повторить, что эти наши служебные отношения вскоре переросли в прочную и надежную дружбу, которая продолжалась до самой кончины Михаила Михайловича в 1971 году.

Назначение к нам членом Военного совета Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко кроме всего прочего способствовало разработке и укреплению организационных основ взаимодействия войск фронта с широко развернувшимся в тылу врага партизанским движением.

Пробыл Пантелеймон Кондратьевич у нас не долго, был отозван Ставкой на другую должность, однако и за короткий срок его пребывания в составе Военного совета нам удалось установить прочные и не ослабевавшие в дальнейшем оперативные связи как с партизанскими соединениями, действовавшими на севере оккупированной территории Украины, так и с белорусскими партизанами, что помогло нам некоторое время спустя, уже в ходе наступления в Белоруссии, активно использовать возможности партизанских ударов по врагу для развития наступления войск фронта. Но об этом - несколько позже. Пока Центральный фронт, пребывая в обороне, готовился к наступательным действиям, Военный совет самым тщательным образом анализировал причины неудач в ходе зимнего наступления. Мы понимали, что их нельзя сводить только к объективным обстоятельствам, а именно к задержке с прибытием войск, да непредсказуемому разгулу снежной стихии, вызвавшему бездорожье. Гораздо важнее было вскрыть собственные просчеты, продумать меры, чтобы они не повторились. А ошибок действительно избежать не удалось.