Войны начинают неудачники

Любомир же не торопился. Скрестив на груди маленькие, почти детские ручки, он выбрался из кресла и медленно прошелся вдоль огромного стола, заваленного многочисленными фолиантами, давно не мытыми колбами, ретортами и подозрительного вида медными конструкциями. Стол занимал добрую треть сводчатой комнаты, слабо освещенной двумя чадящими факелами. Колдун прошел мимо полок, уставленных горшками и горшочками самых разнообразных размеров и форм, содержимое которых, несмотря на то что все они были плотно и аккуратно закрыты, создавало в помещении незабываемый аромат деревенской выгребной ямы. Побродив по своим владениям пару минут, Любомир вернулся в массивное кресло с высокой резной спинкой и, выдержав небольшую паузу, повторил:

– Великий магистр не отдал Амулет навам… Сабля, услышав эти слова, ты должен был отменить нападение на кортеж.

– Да, Любомир, прости, – спохватился фюрер клана Гниличей и, вытащив из кармана мобильный телефон, с судорожной быстротой набрал номер. – Кортеж не трогать… Я сказал, не трогать… Не стрелять… Короче, убирайтесь оттуда, а то головы поотрываю к чертям собачьим, придурки!

Сабля быстро выходил из себя. Единственный из всех предводителей Красных Шапок он получил ятаган фюрера клана в наследство от грозного папаши, а не выцарапал зубами у судьбы и всеми силами старался доказать, что достоин этого высокого титула.

Двое других присутствующих насупленно молчали.

Слева от Сабли на низеньком трехногом табурете расположился Секира – самый молодой и, по общему мнению, самый тупой среди фюреров. Место лидера второго по величине клана Красных Шапок – Дуричей – он заработал благодаря сильно развитому инстинкту самосохранения и звериной жестокости, проявленной во время последних выборов. Одетый, как и остальные фюреры, в черную кожаную жилетку и штаны, Дурич выделялся обилием татуировок на обнаженных мускулистых руках и высоким для Красных Шапок ростом. Секира был полукровкой, наполовину шасом, что автоматически делало его отверженным в любой семье, кроме Красных Шапок.

Третьим был Кувалда – одноглазый предводитель самого малочисленного клана – Шибзичей. По своему обыкновению он пристроился дальше всех от стола и тихонько наблюдал за происходящим, поглаживая вытатуированное на левой скуле изображение зеленого чертополоха – метку фюрера.

Колдуну же на месте не сиделось. Дождавшись, когда Сабля поговорит по телефону, он вновь покинул кресло и, подойдя к небольшой жаровне, протянул к углям хрупкие бледные руки. Несмотря на то что маленькая фигура Любомира была плотно закутана в тяжелый шерстяной балахон, ему было холодно.

– Великий магистр допустил ошибку, – тихо, почти полушепотом произнес наконец колдун. – Он должен был прислушаться к словам навов и укрыть Амулет в Цитадели.

– Горфость, – проворчал Кувалда.

Шепелявость Красных Шапок проявлялась у Шибзичей наиболее резко.

– Да, мой одноглазый друг, – согласился Любомир. – Гордость и взаимное недоверие. Великие Дома настороженно относятся друг к другу, поэтому наше мероприятие имеет весьма неплохие шансы на успех. Два быстрых удара, и мы сметем с лица Тайного Города само понятие «Великий Дом».

Колдун согрелся, его бледное лицо слегка порозовело, в глазах загорелся огонь, голос окреп. Фюреры жадно прислушивались. Красные Шапки плохо разбирались в магии, никогда не имели своего Источника, и размышления Любомира казались им откровением небожителя.

– Псор! – громко позвал колдун.

Открылась маленькая дверца, затерявшаяся среди многочисленных полок, и в комнату бесшумно вошел низенький раб, одетый в простую бежевую рубаху и штаны.

– Чай.

Раб молча склонил бритую голову и скрылся. Колдун никогда никого не угощал, но этого и не требовалось – Секира, воспользовавшись моментом, сделал большой глоток из маленькой плоской фляжки и удовлетворенно рыгнул. Колдуна не смущало пристрастие Красных Шапок к дешевому виски – без этого их мозги просто не функционировали.

– Чуды беззаботны, как дети, – продолжил Любомир. – Они горды и, как им кажется, сильны. Оставлять у них Карфагенский Амулет было бы неслыханной щедростью.

Колдун сделал паузу, и Красные Шапки сообразительно засмеялись.

– А поскольку Источник не покинул Замок, наша задача упрощается.

– Но теперь они префупреждены, – заметил рассудительный Кувалда. Он расстегнул свою кожаную жилетку и почесал покрытый татуировками живот. – Они буфут на стреме.

– Ты снова прав, – признал Любомир, – но неужели ты думаешь, что чуды всерьез отнеслись к этому предупреждению? Орден – один из трех Великих Домов! Они управляют жизнью Тайного Города! Кто вы для них? Никто! Отбросы! Вонь, доносящаяся с помойки!

– Ну почему же вонь? – возмутился Сабля.

Гниличи всегда гордились тем, что пахнут не так, как все остальные Красные Шапки. Вот и сейчас аромат фюрера смог перебить даже миазмы от чародейских отваров Любомира.

– Колдун прав, пистон мне в ухо! – влез в разговор Секира. – Они нас не замечают! Кто мы для них? Собаки безродные!

– За всех не говори! – немедленно заметил Сабля. – Я свой род от самых Западных Лесов веду, поименно.