Войны былинных лет

— Да не журись ты так, Мыкола, — примирительно проговорил счастливый, словно вымытый ефиопский элефант, Крысюк. — Так на так добру пропадать. Никто ведь и не заметит, что не хватает одного бочонка.

Это ведь лучший княжий первач, столетней выдержки. Вот попробуй и сам поймешь…

С этими словами щедрый Грыцько поднес злобно плюющемуся Нетудыбабе полную кружку.

От кружки явственно несло яблочным уксусом.

Мыкола с отвращением поморщил нос, отворачиваясь от мерзкого пойла.

— Глядите, парни, атаман не пьет!

Остальные казаки в священном ужасе уставились на перекошенного Нетудыбабу. Сейчас он им казался еще более жутким чудовищем, нежели пресловутое Идолище Поганое.

Чтобы казак, да не пил?

Нет, было в этом что-то сверхъестественное.

— А… сучьи дети! — зловеще усмехнулся Мыкола, сверкая глазами.

Казаки попятились прочь от березки и дружно схватились за висевшие на шее у каждого родовые обереги.

Страх страхом, но все ж таки добили они чудесный бочонок, время от времени поглядывая на всякий случай на странно притихшего атамана.

Нетудыбаба смекнул — не все еще потеряно. Ночь далеко, и для успешного выполнения сорванного диверсионного рейда время пока имеется. Ему бы только освободиться. С заданием справится и один человек, главное — вовремя успеть. И Мыкола принялся ждать, тихонько усмехаясь, и эта ухмылка не обещала нажравшимся дармового первача казакам ничего хорошего…

Первым от удара тяжелого молота в снег повалился Петро Гарбуз.

Тарас Пузырь успел обернуться, но это ему мало чем помогло, молот опустился на его пьяную черепушку быстрее, чем казак успел как следует испугаться. Панас Сивоконь и Грыцько Крысюк бросились было бежать, но возникший из-под земли навий богатырь настиг их в два прыжка, уложив обоих на месте.

Нетудыбаба же хохотал как бешеный, уж он-то заранее знал, чем все дело кончится.

— Здорово, Мыкола! — Навий богатырь приветливо улыбнулся и, взвалив молот на правое плечо, подошел поближе

— И тебе здравия желаю, Кондратий, — отозвался атаман. — Может, развяжешь веревки, дело одно не ждет.

Кондратий крепко задумался, оценивая предложение.

На голове у навьего богатыря был надет симпатичный бочонок с крантиком, на мощной груди слегка светилась дивная кольчуга с плетением в виде маленьких пивных кружек. На ногах зеленые штанцы с изображением коварного змия и меховые сапоги.

Вот только довольная физиономия синевой отливала, а так чем не добрый молодец, ратные подвиги время от времени совершающий.

Но, видно, недаром на Руси говорят о каком-нибудь пропойце что, мол, насинячился до безобразного состояния. Поэтому и страсть как любящие выпить русичи звали Кондратия между собой Синяком. Но сам навий богатырь это свое прозвище не любил, а коли такой бугай, да еще с молотом на плече обидится… ну нет, лучше не надо, себе же дороже потом обойдется.

— Ох, предвижу, что скоро будет у меня работенки невпроворот, — со вздохом проговорил Кондратий, не без удовольствия разглядывая телегу с бочонками. — Ладно, так уж и быть, развяжу, хотя за то, что ты у Рудого Пацюка от выпивки лечился, следовало бы тебя наказать. Раньше ведь мы с тобою почти что через день встречались…

Последнюю тираду навий богатырь произнес с толикой грусти.

— М-да, перевелись нынче мужики с таким, как у тебя, организмом. Нынче-то даже в Хмельграде не все умеют пить как надо. Три кружки выжрал и скопытился. А ты, помнится, и опосля трех бочек на ногах крепко стоял и с шаблей своей лучше трезвого управлялся.

— Кончай трепаться, — нетерпеливо выкрикнул Нетудыбаба. — Развязывай давай!

Кондратий распутал веревки.

Атаман размял руки, пнул ногой изменника Сивоконя и, вскочив на козлы телеги, пронзительно свистнул.

Лошади встрепенулись и рванули по извилистой заснеженной дороге.

— Смотри, не перевернись ненароком! — с тревогой прокричал вслед удаляющейся телеге Кондратий.

Однако Мыкола его уже не слышал.

— Стоять! — выкрикнул дежуривший у поваленной сосны, коей была перегорожена дорога, здоровый мордатый мериканец.

— Тпру-у-у-у… — Нетудыбаба натянул поводья, тормозя у самой дорожной заставы.

— Что везешь? — с небольшим акцентом недовольно спросил солдат, подозрительно рассматривая Мыколу.

Хитрый атаман успел переодеться в заранее припасенные обноски и походил со стороны на безобидного пьянчугу, каких в окрестностях было пруд пруди.

— Енто винные запасы князя Буй-тура Всеволода, — почти не соврал Нетудыбаба, подобострастно стягивая шапчонку. — Редчайшие сорта, наказано отвезти в Хмельград. Пропусти, служивый.

Мериканец в ответ сделал морду кирпичом, потянув носом, подозвал двух солдат, и все трое они сгрузили с телеги один бочонок.

Бочонок сгрузили.

Вытащили пробку.

Достали раскладные стаканчики. Попробовали.

— ВАУ!!! — радостно закричали солдаты, с удовольствием наливая себе еще.

Нетудыбабу стащили с телеги, обыскали и, не найдя ничего интересного, повернули лицом к лесу.

Мордатый примерился и под общий дружный хохот наподдал казаку тяжелым рифленым сапогом под зад.

Мыкола кубарем полетел в глубокий снег.

— Беги, рус, пока я добрый! — весело проговорил мериканец, сияя от радости.