Воин в осаде

А я лишь виновато улыбнусь, поморщусь, а затем похлопаю рукой по сунутым в кобуры бельгийским револьверам. Возможно, нога бы осталась целой, отбрось я оружие, но тогда точно бы их никогда не нашли.

Спустя две минуты станут слышны короткие мощные лязги — заранее вышедшие люди полковника Ятагами и пара наемников Зедда, одетые в железнодорожные доспехи, будут цепляться к поезду на ходу с помощью специальных крючьев. У них будет порядка двадцати минут, чтобы зачистить поезд от лишних пассажиров, выкидывая живых и мертвых из состава. Я же в этот момент, уже с наложенной непострадавшим Федором шиной, буду сидеть возле нахватавших автоматных пуль близняшек, молча хлопающих глазами. А затем прикажу им лечь и изобразить из себя трупы.

Операция прошла через задницу, но мы все живы. Силы противника серьезнейшим образом подорваны. А украденный поезд… воняет. Кажется, я знаю, чем занять народ с каменоломен. Им всё равно пора отдохнуть. Пусть помоют.

Глава 15

Проковыляв в приспособленный для временного удержания пленников загон, я сморщил нос, прищуривая глаза. От двух находящихся внутри молодых людей, почти подростков, одетых в запачканную военную форму, смердело невыносимо. «Лисий хвост» кицуне оказался столь забористой штукой, что будь он в производстве хотя бы в пять раз дешевле, а само оно в 20 раз быстрее, то стоило бы использовать его как оружие массового поражения.

Один из парней лежал на полу ничком, зачем-то добравшись ползком почти до двери, второй молча сидел у стены на коленях, гордо выпрямившись. Если бы не смешно опухшие глаза и нос, то это выглядело бы даже красиво.

— Кто из вас Категава Дзенчиро? — осведомился я, обходя лежащего.

В ответ, разумеется, тишина. Лишь хриплое дыхание несгибаемых пленников. Возможно, парни и были слабы телом, когда, надышавшись «хвоста» валялись, блюя и завывая, в офицерском вагоне поезда, но сейчас уже явно восстановили силу духа. Будем с этим бороться.

— Ладно, — не стал спорить я с молчунами, вместо этого выстрелив из «атланта» ползуну в горло со спины. Переждав грохот, сказал будущему хрипящему и булькающему трупу, — Тебя будут звать Скамейка.

Сев новонареченному Скамейке на поясницу, с облегчением вытянув зажатую в шине ногу. Теперь на моего будущего собеседника смотрело их аж три штуки — одна сломанная моя и две дрыгающиеся от товарища. Зрелище его явно заворожило, по крайней мере опухшие глаза открылись так широко, что я даже увидел блеск белков.

— А тебя как зовут? — приветливо поинтересовался я у еще живого вражеского офицера, старательно давя подступающую к горлу злость. До того, как зайти к этим ребятам, я пообщался с несколькими пленными простолюдинами, от чего пребывал в состоянии слабо контролируемой ярости.

— Кате…гава Дзенчиро… — заикаясь произнес парень, вытягивая вперед дрожащую руку с указательным пальцем, — …ты его убил.

— Да? — без особого интереса покосился я на ноги свеженазванного «Скамейки», — Ну и плевать. Я спросил твоё имя.

— Ямада Тако, — выдавил из себя парень, беря себя в руки. Его взгляд блеснул страхом и ненавистью, — Ты мертвец, гайдзин.

— Меня зовут Алистер Эмберхарт, я являюсь хозяином долины Камикочи, — вздохнул я, глядя на заносчивого, хоть и испуганного придурка, — …а также твоим убийцей. Ты умрешь, Ямада Тако, и умрешь очень скоро. Не за то, что вы, идиоты, ослепленные обещанием тануки служить вам, на меня хотели напасть. И не за то, что планировали захватить долину штурмом, чтобы затем начать торговлю с сегунатом, выбивая себе привилегии, владения и деньги. Ты умрешь даже не за то, что полчаса назад твой пустоголовый даймё приказал сбить дирижабль с почтенным лордом Сахаи на борту. Дирижабль, увешанный флагами-символами официального визита от имени тай-сёгуна Итагаки Цуцуми. Ты умрешь, потому что я не вижу смысла оставлять тебя в живых.

Парень осунулся после моего монолога, слегка побледнел, а потом гордо вздёрнул подбородок. Молча.

— Однако, — продолжил я, — Могу дать тебе выбор, как уйти. Пуля в лоб или… ты мне просто расскажешь, какие рода замешаны в происходящем, и чего вы хотели добиться. Я не ожидаю услышать от тебя каких-либо военных тайн, секретов или планов. Просто расскажи мне, ваши лидеры и главы родов обосновали своё решение вам, бойцам. Что обещали. Скажешь, и я тебе дам меч. Твой меч. А потом выйду против тебя с своим мечом. Только они и ничего больше. Умрешь как воин, достойно.

Всегда считал, считаю и буду считать самым отвратительным человеческим качеством отточенное до небывалых высот самооправдание своих поступков.