Воин-паразит: Стать человеком

«Человек» завизжал. Послышался треск в районе паха. Со звуком от которого бы всякого простолюдина вырвало и заставило ощущать фантомные боли, щупальца разорвали рыцаря пополам, начиная с его мужского достоинства.

Делал это Эспен, стоя под душем из крови своего врага. Одного из бесчисленного множества.

— Бездна, что ты есть такое?! — завопил второй культист, позабыв о том, что он может обращаться в нелюдя. Он и сам понимал, что это бесполезно — до них, двое из числа сильнейших «Человек» округа, были найдены порубленными в мясо в затхлой таверне, на краю Гронбада.

— Я твой палач в данный момент, — хихикнул длинноволосый, — Со дня на день, я вырежу всех твоих собратьев в этом лесу, если им не хватит ума бежать сверкая пятками, но и тогда — они лишь отсрочат неминуемое.

— Пощади! ПОСТОЙ! — вытянул вперёд руку культист, взмолившись, а другой полез в карман сумки, — Вот! У меня есть то, что моментально поднимет тебя на пятый уровень! Только не трожь… А-а-а-а-а-аргх!

Выбросив вперёд бутыль с чёрной жижей, он тут же попытался развернуть коня, но щупальце впилось ему прямиком в поясницу, взяв под контроль ещё живого слугу тьмы.

Эспен не убил его. Наоборот, заставил достать меч из ножен и, повернув остриём к себе, вонзить в пах. Затем, отрубить ноги по колено, медленно отпилить себе пальцы другой руки, выпустить кишки, выколоть глаза и вырезать язык, отрезать уши, а под конец, Эспен, сам отрубив рыцарю вторую руку, привязал его к коню и, прикинув откуда пришли его несостоявшиеся убийцы — пустил того по земле в направлении остальной части отряда под командованием храмовника.

«Теперь, надо бы отмыться… Да уж, фокус с кровавым душем был излишним, теперь, поди отмой волосы! Ладно, зато броню хорошую достал и надо не забыть забрать сумку с записками», — подумал герой, оглядываясь по сторонам, хотя куда бы он не смотрел — кругом лежали трупы врагов.

* * *

Напяливать на себя броню служителей Темнобога было бы смертельной ошибкой. Впрочем, Эспен никогда и не носил рыцарские доспехи. Они стесняли его движения и не позволяли пользоваться щупальцами. Проще говоря — нивелировали все природные преимущества.

Потому, паразит предпочитал рассчитывать на свою скорость при увороте от стрел, нежели на крепость металла. Стянув с мертвецов бесполезные для них сапоги, штаны, кольчугу и кожаный корсет под нагрудник, Эспен завернулся в плащ.

Сунув в чудотворные ножны зазубрившийся гросс-мессер, он швырнул в не пострадавшую от упырей сумку с пузырьками и записками кошель с монетами, которые вытащил из карманов рыцарей, а также ещё некоторое количество настоек, которые не обладали какими-то совсем уж невообразимыми свойствами. Больше всего, его внимание было заострено на колбе с чёрной жижей, отданной «Человеком».

На ней так и было написано «зелье для прорыва на пятый уровень» и никаких тебе высокопарных названий и терминов.

Довольно заманчиво выглядело, но… Это гарантировано было ловушкой. То, что культист молил о пощаде, могло быть лишь разыгранным спектаклем, чтобы ещё больше убедить Эспена в искренности его намерений.

Герой знал — каждый из этих ублюдков боялся смерти, но предать Аммаста было невыгодно даже из чисто практических соображений. Гнев, который Тёмный Бог наслал бы на уже вступившего на тропу Тьмы и решившего с неё бежать… Матери тысячелетиями пугали им детей, но даже в их приукрашенных сказках не было и доли от доли того ужаса и страданий, что случались с предателями на самом деле.

«Нужно будет проконсультироваться с кем-нибудь.» — кивнул своим мыслям Эспен.

Посмотрев ещё раз на обвалившийся муравейник, он заметил, что Болотный Дьявол, так или иначе, либо сгинул, либо, закончив пиршество, улёгся спать, изнурённый битвой с маткой.

«Поверить не могу, что я дожил до этой стадии…» — улыбнувшись, посмотрел вновь на свои руки паразит и отправился к выходу из леса.

* * *

Боль. Нет, не физическая. Душевная.

Хотя откуда душа у паразита? Согласно мифологии Карцера все животные после смерти уходят в землю вместе со своих духом, откуда не возвращаются.

Но почему же так паршиво внутри?

Эспен смотрел на сложенный на скорую руку погребальный костёр. У него было слишком мало времени. Будь с собой, хотя бы пуд соли, он бы посыпал ею рану Грезэ и, на худой конец, украв из соседней деревни простынь, завернул бы в неё супругу, да придал бы земле, как того требовали обычаи северян.

Но позволить возлюбленной стать сосудом для одного из рабов Мертвобога он не мог, поэтому предпочёл похоронить её хоть так.

Возлюбленная? Он действительно произнёс это слово в своей голове? Ха… Почему он так мало говорил ей это при жизни?..

Кажется, это чувство двуногие называли «скорбью» и оно также было ново для паразита.

Всё, что он мог сделать, это омыть Грезэ в ближайшей речке, собрать ей венок и букет из цветов, который вложив в скрещенные на груди руки. Подняв девушку на руки, он положил её на брёвна.

Распалив кремнем огонь, он поджёг сухую траву, набитую между деревяшками.