Воин Кармы. Часть I и II

Гривицкий стоял на самой вершине, рядом с железной трубой, вбитой в камень, под которым обычно располагался контейнер с записками, которые вкладывали те, кто приходил на вершину. Такова была традиция — группа, которая покоряла гору, оставляла свою записку, где указывала время выхода на вершину и состав группы, а в лагерь, в спасательный отряд приносила записку предыдущих «покорителей». И вот как раз этой процедурой и хотел заняться Гривицкий…

Его напарник по связке видел, как внезапно Валера выпрямился, а ему прямо в голову вошла ветка молнии. На самом деле, если бы молния попала в Гривицкого, то он бы моментально умер, а его тело превратилось бы в уголек. Скорее всего, молния ударила где-то совсем рядом, может быть, в радиусе метра-двух. Но альпинистам показалось, что она вошла прямо в тело их товарища.

Когда они подбежали, Гривицкий еще шевелился. Видимо, он получил сильную контузию, говорить не мог, только что-то мычал. Ему быстро организовали спуск, наладили «дюльфер» и быстро, благо маршрут был «стеночный», «пятерочный», а с другой стороны — простая «двоечка», то есть, практически, тропа — спустились вниз, неся на себе своего пострадавшего товарища.

Однако до лагеря они донесли уже только тело — Гриневицкий ничего не соображал, даже не мычал, похоже, уже не слышал и не видел. Еще несколько дней он пролежал овощем, испытывая, видимо, сильные боли, потому что любая контузия бьет, прежде всего, по голове. Но сказать ничего он уже не мог, и так, иногда издавая дикое мычание, а так же регулярно опорожняясь прямо под себя, он умер.

Похоронили его прямо недалеко от лагеря, на кладбище альпинистов.

Самое удивительное, что в этот же день случилось несчастье и со вторым основателем фирмы «ГриФ».

Игорь Федорец решил не отдыхать, а собрать еще одну бригаду и направить ее на заделку швов в панельном доме. На этот раз он решил заделывать не цементом, как обычно, а новой и дорогой мастикой, которая тогда только входила в моду. Тем более, что на этой мастике можно было завысить смету и, следовательно, положить себе в карман еще пару-тройку тысяч.

Инструктируя своих рабочих, которые так же были из «своих», то есть, из местного городского альпклуба, Федорец решил показать им, как надо работать с мастикой. Как раз подвезли банки и стали ее переливать в большой чан, который Федорец приказал подогреть, мол, мастика быстро застывает, а подогретая, может долго находится в «рабочем» состоянии. И надо же так случиться — демонстрируя свойства этого вязкого материала, Игорь случайно пошатнулся и, теряя равновесие, со всего размаху въехал рукой прямо в этот чан.

Хотя мастика еще не подогрелась до нужных 70 градусов, все равно она была очень горячей. От дикой боли в обожженной руке Федорец завопил и рефлекторно дернулся. Это было роковой ошибкой — он потерял равновесие и спиной упал прямо в чан с горячей мастикой. Точнее, не спиной, а тем местом, что пониже спины. Но самое ужасное — чан перевернулся и опрокинулся прямо на незадачливого бизнесмена, накрыв его с головой…

Трудно передать, как выглядело его тело после того, как чан убрали и кое-как освободили его рот и нос. Федорец уже не дышал — горячая мастика сразу же заклеила ему не только рот и нос, но и глаза, а также залепив всю голову. Что стало причиной смерти — ожоги или асфиксия, то есть, удушение — этим уже никто не интересовался.

Хоронили Федорца в закрытом гробу.

Потому что соскоблить мастику так и не смогли.

Впрочем, никто и не пытался…

Он, конечно же, узнал про эти две смерти.

И сразу все понял. Он понял, что снова стал Орудием Провидения.

Теперь Ему надо было научиться этим орудием пользоваться.

И Он научился.

* * *

В бандитские 90-е попасть, как говорится, под раздачу было проще простого. Даже не обязательно было заниматься каким-то бизнесом — можно было просто вечерком прогуляться по улице. В этом случае любитель вечерних прогулок гарантировано «нарывался» на группу таких же любителей вечернего моциона, которые любили совмещать прогулки с тренировками, скажем, по боксу. Уличному боксу, где выбивали не только внутренние органы у поздних прохожих, но и кошелек, а, если повезет, то и золотые украшения или часы.

Он хотел испытать свой Дар во временном диапазоне — через какой отрезок времени те, кто попытается Его обидеть, горько об этом пожалеют? И какой вред будет нанесен Его организму? В принципе, в армии Он неплохо научился драться, но одно дело — месить в туалете «чурок», и совсем другое — противостоять в уличной драке толпе «гопников».

Но, как говорится, риск — благородное дело.

И очень скоро он смог рискнуть.

Гопники были так себе — пятеро не самых накачанных и не самых наглых пацанчиков, явно из рабочего района, без каких-либо особых признаков интеллекта, но и без каких-либо вспомогательных средств — ножей, бит, палок, цепей. Пистолеты тогда еще не были в моде, поэтому выстрела в спину можно было не боятся.