Воин и чародей

Когда они собрали в мешок все останки драуга, Сигурд сунул туда же меч, стараясь даже мельком не глянуть на него. Микла совершил над мешком необходимые заклятия и ритуалы, к примеру воткнул иголки в подошвы драуга, чтобы тот больше не бродил по земле. Ободренный этим действом, Гуннар клятвенно обещал доставить мешок в Туфнавеллир, лично Камби. При упоминании этого имени Сигурд задумчиво потер маленький амулет, который дал ему маг из Туфнавеллира; точно такой же амулет висел на шее у Рольфа, как будто Камби заранее знал, что им понадобится защита от ходячего мертвеца. Сигурд устыдился, поняв, что Камби действительно было известно о похищенном у Вигбьеда мече. Совсем худо стало Сигурду, когда он вспомнил, с какой неизменной добротой относился Камби к нему, вору.

Они покинули Гуннавик уже после возвращения Снорри, и провожали их, как героев, хором уговаривая вернуться и погостить еще. Гуннар дал им троих запасных коней и довольно провизии, чтобы хватило до самого Свартафелла.

Рыжий толстяк много слыхал о горах, в которых жил и трудился искусник Бергтор, и с Миклой и Снорри часами рылся в связках карт, пытаясь отыскать, где же находится Свартафелл. Гуннару до смерти хотелось отправиться с ними, но не мог он и покинуть усадьбу — вдруг Йотулл и Бьярнхард появятся там в поисках Сигурда? Такого события Гуннар никак пропустить не мог. Еще более опечаленный, распрощался с тремя путешественниками Снорри.

Судьба Вигбьеда научила Гросс-Бьерна осторожности, да и удлинявшиеся дни стали изрядной помехой его обычным штучкам. Вид трех колдовских уздечек, которые обыкновенно висели на шесте возле стоянки, заставлял Гросс-Бьерна держаться на приличном расстоянии от путников, и ему оставалось только реветь и фыркать в попытке выманить из лагеря лошадей — но и эту уловку испортил ему Микла, залепив уши коней воском. Впрочем, у морока были в запасе и другие уловки, и путники скоро в этом убедились.

Как-то вечером, в серебристых сумерках, Сигурд сидел один в лагере, а Микла и Рольф привязывали коней в расселине неподалеку. Вдруг он услышал громкий призыв на помощь — он доносился от дальнего края расселины, за стоянкой. Сигурд мгновенье вслушивался — и у него почти не осталось сомнений, что голос принадлежит Рольфу. Он схватился за секиру и со всех ног помчался к расселине, перепрыгивая валуны и огибая кустарник и чахлые деревца. По пути он перескочил через ледяной ручеек, в спешке поскользнувшись на обомшелых камнях. Крики все звучали впереди, там, где дно расселины понижалось. На миг Сигурд удивился, как это Рольф успел забрести так далеко, если только что ушел из лагеря вместе с конями и Миклой, но стремление поскорей спасти друга скоро заглушило эту назойливую мысль.

Он бежал, спотыкаясь, по дну расселины — и вдруг осознал, как разом стемнело вокруг. Сигурд остановился как вкопанный, и лишь сейчас в голову ему пришло, что он давно уже должен бы отыскать звавшего на помощь Рольфа.

Желание выказать себя героем так поглотило его, что он забыл о здравомыслии. Озноб страха пробежал по спине Сигурда, и он повернул было назад — но тут неподалеку что-то плеснуло и скрежетнули камни, на которые наступила чья-то тяжелая нога. Сигурд застыл, напрягая слух, и снова по расселине разнесся пронзительный крик. Теперь-то Сигурд был ближе к его источнику и понял, что слышал не людскую речь, а ритмичные вскрики, искусно подделанные под слова, — и он, как последний болван, попался на эту удочку!

Он поспешно развернулся и стремглав помчался по дну расселины, сопровождаемый раскатами торжествующего хохота Гросс-Бьерна. То и дело Сигурд останавливался, чтобы прислушаться, но всякий раз слышал вкрадчивый тихий стук копыт морока по камням или хруст ветвей, когда тварь пробиралась через кустарник. Сигурд прибавлял шаг, все сильнее отчаиваясь, а между тем вокруг сгущалась тьма. Всякий раз, когда он пытался вскарабкаться вверх по склону расселины, морок опережал его и возникал над самой его головой, скаля зубы и рыча с откоса. Один раз Сигурду даже почудилось, что он вот-вот ускользнет, — но его шарящие пальцы вдруг наткнулись на морду Гросс-Бьерна, и он едва успел спастись от кровожадно щелкнувших зубов.