Воин и чародей

— Хранить все в тайне — не лучший выход, — пробормотал Дагрун, неохотно отступая и все еще озабоченно хмурясь.

— Мне известна эта ваша тайна! — крикнул Сигурд. — Я сам слышал, как ты, Хальвдан, похвалялся, что получишь шкатулку без борьбы тотчас же, как только пожелаешь. Помнишь, как однажды вечером толковал с Дагруном в маленькой конюшне? Я был там и слышал все. Ты не посмеешь отрицать, что замышлял обмануть меня и, быть может, убить, если я не отдам шкатулку.

Хальвдан и Дагрун изумленно и озадаченно переглянулись, точно силясь вспомнить, что же именно они тогда говорили.

— Ничего такого мы не замышляли… — сердито начал Дагрун, но Хальвдан резко велел ему замолчать и угрюмо взглянул на Сигурда, наливаясь темной злой кровью.

— Довольно тратить время попусту! Ты возвращаешься с нами и когда-нибудь, я надеюсь, сам поблагодаришь за это. Ты ослеплен дарами и лестью, не говоря уже о собственной твоей гордыне. И даже меч, с которым ты пытаешься вызвать меня на бой, — коварный трюк, рассчитанный на твою доверчивость. Я знаю этот клинок и могу поклясться тебе, что никакой истинный друг не мог бы тебе его подарить. Он прошел через многие руки, и все его хозяева совершали им жестокие убийства. На этом мече проклятие, которое понуждает носящего меч к бесчестным поступкам. Лучшее, что ты можешь сделать с этим даром, — вернуть его дарителю, пронзив клинком его же сердце!

Сигурд с ненавистью смотрел прямо в глаза Хальвдану и сгорал от стыда, что Хальвдан обращается с ним как с зеленым юнцом, не понимающим, что к чему. Слова Рольфа о мече промелькнули в его памяти, и еще сильнее взъярился он на льесальвов, которым только и счастья в жизни, что разочаровывать его во всех честолюбивых стремлениях. Меч в руке Сигурда почти явственно дрожал от ярости и жажды боя, но неколебимый взгляд Хальвдана словно пригвождал юношу к полу.

— Ты бы надел перчатку, Хальвдан! — Голос Бьярнхарда вздрагивал от возбуждения. — Он намерен тебя прикончить и, клянусь жизнью, сделает это, если ты не побережешься!

Хальвдан, однако, не спешил ни вынуть из-за пояса свою знаменитую перчатку, ни обнажить меч. Никогда еще Сигурд не ненавидел кого-то так яростно и неистово, как ненавидел он в эту минуту ярла Хальвдана. Меч его не дрогнул; казалось, все вокруг потемнело, сердце Сигурда гулко, словно молот, билось в груди, он задышал глубже. Удушье неизбежной гибели сдавило грудь Сигурда, и он всем сердцем отдался на волю этого страшного чувства.

Он вложил всю силу в удар мечом и явственно ощутил, как металл врезался в живую плоть, когда Хальвдан вскинул руку, пытаясь защититься от удара, застигшего ярла врасплох. Хальвдан не успел и наполовину выдернуть свой меч из ножен, когда Сигурд вторым ударом пронзил его насквозь. Неверяще глянув на Сигурда, ярл рухнул наземь. Более всех были потрясены льесальвы, которые разразились дружным горестным воплем и бросились вперед с единственной мыслью немедля отомстить убийце своего вождя. Сигурд выдернул меч и отпрыгнул. Доккальвы Бьярнхарда бросились защищать Сигурда, и комната наполнилась лязгом мечей о щиты, криками ярости и смертельной боли. Сигурд едва сознавал, с кем он, собственно, сражается, — он наносил удары направо и налево с безумной яростью берсерка, пока последний из его противников не перепрыгнул через груду тел, оружия и доспехов и не помчался вдогонку за отступающими льесальвами.

Йотулл сунул меч в ножны и расхохотался — неожиданно громко в наступившей тишине. Затем поискал взглядом Бьярнхарда — хромой ярл предпочел спастись бегством на лестницу. Теперь он ковылял к ним, чихая и кашляя, но все еще ухмыляясь.

— Мы их перехитрили, Йотулл! — просипел он и рухнул в кресло, чтобы отдышаться. — И Сигурд убил Хальвдана. Какая прелесть! Этот болван даже и не понял, что с ним произошло. Сигурд, где ты? Тысячу раз заслужил ты этот меч, и я всегда буду у тебя в долгу. А где труп Хальвдана, Йотулл?

Перчатка моя!

Сигурд вложил меч в ножны и начал озираться. Все, кроме одного, доккальвы Бьярнхарда были мертвы или тяжко ранены, однако если кто-то из льесальвов и погиб, сотоварищи унесли всех с собой, включая и Хальвдана.

Йотулл завершил бесплодные поиски крепким ругательством, а ухмылка Бьярнхарда превратилась в разочарованную гримасу.

— Так в погоню, Йотулл! Они не могли далеко уйти. Уж не Рольф ли приложил руки к исчезновению трупа? Если это так, я его…

Упомянутый персонаж тотчас любезно появился на сцене, выбравшись из укрытия в старой кладовой.

— Я не желал драться против друзей и родственников, — пояснил он, — и потому предпочел остаться ни на чьей стороне, покуда это возможно. Но Хальвданова тела я не уносил, да и как бы я это сделал, если все время прятался вот здесь?

Сигурд не знал, как ему смотреть в глаза Рольфу, о чем с ним говорить.