Вояж

Стянув через голову платье, она осталась в одних колготках и серебряных туфельках на высоких каблуках. У нее было великолепное тело, и Джек всегда отдавал ему должное. Первый муж тоже это ценил, но во всем остальном ее мужья были полной противоположностью друг другу. Первый был бесчувственным грубияном, ему было плевать на жену и ту боль, которую он причинял ей бесконечными побоями. Второй был, наоборот, нежен, обходителен, бесконечно ее уважал. Бобби Джо однажды сломал ей обе руки, но этим дело не кончилось: столкнув Мэдди с лестницы, он сломал ей ногу. Это случилось вскоре после того, как он узнал о ее знакомстве с Джеком, впав в ревнивый гнев. Мэдди клялась мужу, что у нее с Джеком ничего нет, и тогда она не обманывала. Он был ее боссом, они подружились. Близки они стали потом, когда она перебралась из Ноксвилла в Вашингтон, чтобы работать на его кабельном телеканале. Через месяц после переезда в Вашингтон Мэдди уже подала на развод.

– Почему рано? – бросил Джек через плечо по пути в ванную, выложенную черным мрамором. Они купили этот дом пять лет назад у богатого арабского дипломата. Внизу располагались настоящий гимнастический зал с бассейном, богато обставленные комнаты для приемов, где Джек любил принимать гостей, а все шесть ванных были отделаны мрамором. Всего в доме было четыре спальни, большая гостиная и три комнаты для гостей.

Планы превращения одной из гостевых комнат в детскую отсутствовали. Джек с самого начала ясно дал понять жене, что не хочет детей. Воспитание сыновей от предыдущего брака не приносило ему радости, и к этой теме он больше не желал возвращаться, считая ее исчерпанной. Немного погоревав, что из-за Джека ей не стать матерью, Мэдди решилась перевязать фаллопиевы трубы. Так будет в каком-то смысле лучше, рассуждала она, ведь за годы жизни с Бобби Джо ей пришлось сделать полдюжины абортов, и она не была уверена, что способна произвести на свет здорового ребенка. Ей казалось, что проще уступить Джеку и не рисковать. Он так много ей дал, гарантировал достойное будущее, и Мэдди согласилась, что дети стали бы препятствием на пути ее блестящей карьеры. Но порой она жалела о необратимости своего решения. В тридцать четыре года многие ее знакомые продолжали рожать, а у нее не было никого, кроме Джека. Она боялась, что еще сильнее об этом пожалеет, когда в старости останется совершенно одинокой. Но это невысокая цена за ту жизнь, которую ей обеспечивал Джек Хантер. К тому же для него ее решение оказалось крайне важным, недаром он так на этом настаивал.

Супруги улеглись в свою большую удобную кровать. Джек притянул жену к себе, она прижалась к нему, положив голову ему на плечо. Они часто так лежали, прежде чем уснуть, обсуждая события прошедшего дня, места, где побывали, людей, с которыми встречались, вечеринки, которые посетили. Этот вечер не стал исключением; Мэдди пыталась угадать, чему была посвящена беседа мужа с самим президентом США.

– Я же тебе сказал, когда будет можно, я сам тебе расскажу. Хватит гадать.

– Тайны сводят меня с ума, – усмехнулась Мадлен.

– Это ты сводишь меня с ума.

Джек ласково провел рукой по ее телу под шелковой ночной сорочкой. Он никогда от нее не уставал, она никогда его не утомляла – ни в постели, ни вне ее, ему доставляла удовольствие уверенность, что она принадлежит ему телом и душой, и не только на телестудии, но и в супружеской спальне. Особенно в спальне: он никогда не мог насытиться женой, и ей даже иногда казалось, что дай ему волю, он бы ее проглотил. Он любил Мадлен безоглядно, был в курсе всех ее дел, знал, где она находится каждый момент дня, чем занята. И одобрял любое ее начинание. Но сейчас Джек думал только о теле Мэдди, и от его поцелуев и объятий она уже постанывала. Она никогда ему не отказывала, никогда не возражала ни против способов, которыми он ею овладевал, ни против того, как часто это происходило. Ей нравилось, что он так сильно ее хочет, нравилось сознавать, что она так сильно его возбуждает. Все было совершенно не так, как когда-то с Бобби Джо. Тому нужно было только использовать ее, причиняя боль. Джека приводили в восторг ее красота и собственная сила. «Создав» Мэдди, он чувствовал себя всемогущим, а овладевая ею в постели, приходил в такой восторг, что, казалось, мог лишиться чувств.

Глава вторая

Мэдди встала, как всегда, в шесть утра и бесшумно скользнула в свою ванную. Она приняла душ и оделась, зная, что в студии ей, как обычно, сделают прическу и позаботятся о гриме. В 7.30, когда Джек спустился в кухню, чисто выбритый и аккуратно причесанный, в темно-сером костюме и белой накрахмаленной рубашке, она ждала его за кофе и утренней газетой, одетая в темно-синий брючный костюм.

Услышав шаги мужа, Мадлен подняла голову и заговорила о последнем скандале на Капитолийском холме. Накануне вечером за связь с уличной проституткой был арестован конгрессмен.