Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы

- У него не хватит сил вывести всех, - прервал Окаэнтара Антаргин.

- Молчать! - сорвался на крик тресаир.

Даже угрожая жизни Перворожденного, он не чувствовал себя в безопасности.

- Все - меня не интересуют. Ты откроешь тропу, а он поведет нас. Начинай!

- С чего ты взял, что я это сделаю? - пронзительным шипением выдавил из себя Лутарг.

- Потому, что мне терять нечего.

Лезвие кинжала скользнуло чуть вправо, удлиняя надрез на шее Антаргина и убыстряя скольжение крови по коже.

- Я убью его, рьястор разорвет тебя, и все остальные окажутся навечно заперты в Саришэ. Хотя нет. Вечность - это слишком долго, не так ли? Риана столько не выдержит, - с нервным смешком закончил свою речь Окаэнтар.

- Он погибнет, ведя вас всех.

- Знаешь, Антаргин, меня это мало волнует. Открывай!

- Хорошо.

Глубоко вздохнув, Перворожденный на несколько мгновений закрыл глаза, посылая призыв Риане и обращаясь к скрытой в нем силе. Когда веки его поднялись, глубокая синева глаз сменилась присущим рьястору вихрем, зрачки удлинились, и голубое сияние окрасило белок. Тонкая связующая нить устремилась от мужчины к сыну, объединив их. Затем, исходя из молодого человека, она рассыпалась на несколько светящихся стрел, связав в одно целое Окаэнтара, его сторонников и самого Лутарга.

- Ее тоже, - приказал тресаир, указав на Литу.

- Оставь ее! - возмутился Сальмир, но был остановлен предупреждающим взглядом Окаэнтара.

- Гарантия, что вы не наделаете глупостей, - усмехнулся мужчина.

Изо всех сил сдерживая бешенство, клокочущее внутри, Лутарг смотрел на отца, ожидая от того какого-нибудь знака, что делать дальше. Предпринять что-то самому, он не решался.

"Подчинись, ты сможешь. Верни то, что должен. Это единственный выход", - раздался в нем знакомый голос Рианы, когда сияние стало набирать силу так же, как когда-то в центральной зале Шисгарского замка. Постепенно Лутарг стал утопать в нем, погружаясь все дальше, чувствуя, как что-то зовет его и желая подчиниться этому зову.

Перед тем, как яркая вспышка поглотила все вокруг, Лутарг успел увидеть, что Окаэнтар одним резким движением отнял руку с кинжалом от шеи отца и по рукоять вогнал его в незащищенный бок Антаргина.

Услышал свой собственный крик: "Нет!" - и ощутил внутри последний приказ Перворожденного: "Привяжи к себе Литаурэль".

На этом мир вокруг него перестал существовать, с неимоверной скоростью рухнув в непроглядную темноту.

***

- Возвращаемся, - приказал Урнаг, бросив последний взгляд на подсвеченную закатным солнцем крепость.

Белый флаг, взвеянный на одной из башен, рождал стойкое чувство загнанности, словно за ним долгое время наблюдают оттуда - свысока.

Второй день их маленький отряд кружил по окрестностям, выискивая следы пребывания человека, помимо обожженного костром куска земли, что увидели вчера.

Урнаг был зол, получив подтверждение, что старик и его спутник вошли в цитадель. Сам он не был готов отправиться в замок шисгарцев, даже несмотря на возможное неудовольствие вейнгара. Лишний день спокойной жизни многое значил для него.

- Что дальше? - спросил один из сподручных.

- Ничего. Ждем известий.

- Как долго?

- Я тебе что?.. - взревел Урнаг, осадив коня так, что пегий захрипел, закусив удила.

- Я просто спросил, - тут же пошел на попятную мужчина.

- Сколько нужно, столько и ждем.

- Как скажешь.

Спорить с главарем, когда он не в духе, не решался никто.

- В Трисшунку, - пришпоривая коня, приказал Урнаг, надеясь, что вейнгар не велит проверять крепость. Попасть в лапы карателей ему не хотелось.

***

С громким криком Лутарг пришел в себя.

Он лежал на холодном полу. Его трясло. Каждая часть болела, будто груда камней превратила тело в растерзанное месиво окровавленных осколков костей и мягких тканей.

Грудь разрывалась от недостатка воздуха. Горло саднило, и дыхание хрипом рвалось изнутри - дыхание загнанного зверя.

Должно быть, так чувствует себя камень, в который раз за разом вгрызается затупившийся конец кирки, дробя его суть в мельчайшую пыль. Оседая кучей трухи под ноги рудокопу, ожидает нового удара, призванного окончательно сокрушить его, превратить в ничто.

Сейчас он был ничем. Ничем и ни в чем.

Превозмогая боль, мужчина подтянул ноги в груди, пытаясь собрать себя воедино. Ощутить себя всего, целиком, а не разрозненными частями, разбросанными по земле.

Боль. Жгучая боль. Рвущая на части. Нестерпимая!

Агония всего, что он представлял из себя. Истошный вой каждой клеточки, каждого куска его самого, которому вторит кровоточащее сердце.

Антаргин! Отец!

Он не мог потерять его, лишь обретя! Боги не могут быть столь жестоки к нему! Не имеют права!

- Держись, - тихим шелестом прозвучало рядом с ним.

Совсем близко, но неуловимо, будто обман. Иллюзия.

- Где ты? - прохрипел Лутарг, пытаясь ухватиться за голос, как за нить, ведущую к свету.

Он не мог разлепить век. Не мог заставить себя оглядеться, способный лишь терпеть прохладу своего ложа, кусающего кожу, соприкасающуюся с ним.

- Рядом. С тобой.