Вой лишенного, или Разорвать кольцо судьбы

— Каратели, — увидев всадников, заикаясь, прошептал постовой, вмиг забыв обо всем на свете.

Это была его третья смена за всю жизнь, и парень был горд возложенными на него обязанностями, но к встрече с шисгарцами оказался не готов.

Наказ сообщить караульному о приближении отряда карателей испарился из головы постового при первом же взгляде на семерку. Он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с места, наблюдая за тем, как демонические братья медленно проезжают мимо.

Тот, что был ближе всего к застывшему стражнику, на мгновенье придержал коня, ответившего возмущенным ржанием, и склонился к напряженному человеку, чтобы заглянуть в глаза и глубоко втянуть в себя едкий запах страха.

Много позже, в уютной безопасности казарменных стен, кутаясь в одеяло и грея руки у очага, юный постовой будет рассказывать, что видел шисгарского карателя, как себя самого, что у него нет глаз и носа, только рот и зубы, огромные как у волкодава, что череп его гол, как отполированная кость, а вместо ногтей растут изогнутые птичьи когти.

Сейчас же, он тонул в голубоватом свечении радужки, видел полоску зрачка, а также молил богов, чтобы тонкие пальцы всадника не выпускали поводьев, и был услышан.

— Живи, — прошелестел голос у него в голосе, а наездник, гаркнув, пришпорил коня, чтобы догнать прошедших сквозь опущенную решетку спутников.

Семерка вошла в город.

* * *

В самом конце лестницы, на последних ступенях перед выходом в общий зал Лутарг пропустил старца вперед и положил руку тому на плечо, изображая ведомого.

Он привычно склонил голову, чтобы скрыть лицо от любопытствующих, жалея, что оставил плащ наверху. Ему не хватало надежной защиты, надвинутой на глаза — в ней было проще сойти за ущербного.

— Здесь сядем.

Сарин помог другу устроиться, потом присел напротив.

— Тихо как-то, — то ли спросил, то ли отметил Лутарг, отвернувшись к окну.

Уже совсем смерклось. Где-то в центре города, вероятно, бродил фонарщик, оживляя улицы светом редких огоньков, поселенных на время в стеклянную клеть, а в районе пристенков наоборот собиралась непроглядная тьма, прорезаемая лишь тусклым светом, льющимся из маленьких оконцев.

— Слишком, — подтвердил старик, оглядывая пустующие столы.

Лишь за одним в противоположном конце комнаты сидело трое мужчин, о чем-то тихонько переговаривающихся. Их головы были наклонены друг к другу, а лицо того, что смотрел в зал, казалось уставшим и пустым, будто человек заранее смирившимся с чем-то неприятным.

— Что угодно господам?

К мужчинам подошла дородная женщина в сером переднике и с влажной тряпкой в руке. По властности речи и манере держаться, Сарин тут же определил в ней жену хозяина, да и Нала походила на мать цветом волос и мягкой линией губ.

Последнее слово женщина произнесла с явным недоверием, но со стола все-таки смахнула. Добросовестность и радение брали свое.

— А что может предложить красавица хозяйка, чтобы насытить двоих голодных мужчин? — с веселой ноткой в голосе поинтересовался старец.

Она могла бы подумать, что старый хрыч заигрывает, если бы не серьезный, чуть настороженный взгляд, отслеживающий мимику и жесты.

— Ежели голодных, — оттаяла женщина, — то есть баранина в горшочке, печеная репа и хлебный квас.

— Берем, — не раздумывая, согласился Сарин.

— Каждому? — уточнила хозяйка, нарочито долго заправляя локон за ухо, чтобы скрыть брошенный на Лутарга взгляд.

— Да.

Старик нахмурился. "Неужели Нала?" — подумал он, пытаясь найти объяснение замеченному.

— Боится она, — будто мысли прочитав, сказал Тарген, когда женщина скрылась в дверях. — Не про нас страх. Другое.

— Как же?

— Старый запах. Долгий, — пояснил мужчина и добавил. — Все боятся.

— Хм.

Они замолчали. Один принялся теребить локон седых волос, второй — все также незряче смотрел в окно.

— Что-то тихо у вас хозяйка. И тут и наверху. Постояльцев почти нет. Не так что? — как бы невзначай поинтересовался старец, когда женщина вернулась с лотком, нагруженным снедью.

— По домам все, — губы ее скривились, а рука, дрогнув, грохнула тарелку на стол.

— Что ж так? Время-то, самое оно. И в столицу, и горло промочить, — не сдавался Сарин, желая получить вразумительный ответ.

— То, да не то, — пробурчала женщина, глаза которой подозрительно увлажнились.

— Издалека мы, не ведаем, что тут творится, — встрял в разговор Тарген, и его глубокий, хрипловатый голос прокатился по залу так, что даже тройка мужчин оглянулась посмотреть, в чем дело.

Старик насупился, полагая, что не видать им ответа, так как хозяйская жена поспешит спрятаться, но как ни странно, она лишь грустно улыбнулась и пояснила.

— Каратели идут. Не время для веселья.

— Кто?

— Как? Рано же еще! — взволнованный возглас старца, поглотил вопрос его молодого товарища, что было благом для них обоих. — Весна только!

— Весна, — горько согласилась женщина. — А флаг уже подняли и через перевал перешли.

— Может, ложное? — без особой уверенности предположил Сарин.

— Да какая ошибка. Приграничье прошли, а значит и к нам скоро.

Она отерла стол, на который из-за ее неловкости просыпались хлебные крошки, покачала головой и понуро побрела прочь.