Воевода ертаула. Полк конной разведки

Я же во главе конной части полка наметом вылетел из лагеря и помчался по берегу, вверх по течению реки. Справа от меня скакал Денисий.

Из-за поворота навстречу нам вывернула нестройная группа конных татар. Группа-то потрепана, многие без щитов, а у кого они и расколоты. Завидев нас, они стали осаживать лошадей и разворачиваться. Явно настроены убегать, а не принять бой.

А у нас кровь кипела, поэтому пришпорили коней. Догнали – все-таки татарские кони уже выдохлись, а у нас застоялись, и потому несли нас легко.

Мы начали рубить тех, кого догнали. Собственно, это был не бой, а избиение. Многих порубили, но когда береговая полоса перешла в луг, татары рассыпались по нему, уходя от погони поодиночке.

– Стой! Прекратить преследование!

Мы и так уже отдалились от лагеря на пять-семь верст. И еще вопрос – не появятся ли новые татарские группы. За одиночками будем гоняться – все силы распылим.

Возвращаясь обратно, бойцы соскакивали с коней и забирали оружие у убитых.

Ко мне подскакал один из конного десятка – не моего – молодого боярина.

– Воевода, посмотри, что я нашел. – И протянул мне небольшой мешок в четверть пуда весом. Я развязал его – монеты, серьги, ожерелья, цепочки. Успел награбить, гад!

Когда приехали в лагерь, я собрал бояр и поделил ценности. Пусть сами своим людям раздадут. Трофей – никуда не денешься! В казну взятое на саблю не сдают. Государю достаются в войне взятые города и завоеванные земли, а уж воинам – все, что у чужеземцев представляло ценность и что можно унести в руках или увезти на лошади. Пленных у нас не было, а – тоже товар неплохой. Русские выкупали у татар своих воинов, татары у нас – своих.

Подобранное у убитых татар оружие, щиты и прочее железо тоже поделим, но уже после похода. В основном железо у татар неважное, но, случается, попадаются просто удивительные сабли персидской работы – с отличными клинками, удобными рукоятями, инкрустированными самоцветами, в богато отделанных ножнах.

Возле каждого боярина собрались его люди, начался оживленный дележ ценностей.

Внезапно его прервал ворвавшийся в лагерь посыльный. Он осадил коня в двух шагах от меня.

– Воевода, обоз татарский недалече!

– Где?

– За холмами.

– Охрана велика ли?

– Десятка два. Подвод груженых с полсотни будет, пленных гонят.

Насчет обоза я бы еще подумал, а вот невольники? Надо освобождать!

– По коням! – закричал я. – Показывай дорогу.

Не успев толком передохнуть, ратники садились в седла, и вскоре полторы сотни конных уже мчались во весь опор. Всех конных я брать не стал, а пешцы так и остались в лагере.

Вдали, у опушки леса, показался обоз. Завидев нас, часть татар бросились наутек, но большинство из них – всадников пятнадцать – решили вступить с нами в бой, практически не имея шансов на победу. Самое гнусное – несколько крымчаков принялись рубить связанных беззащитных пленных.

Я махнул рукой Денисию:

– Видишь непотребство? Займись ими, пленных надо сохранить. Если кого из татар возьмешь живыми – совсем хорошо будет.

Удивился боярин, но слова не сказал, махнул своим конникам рукой и, забирая вправо, помчался к обозу. Крымчаки, по своему обыкновению – издалека, – начали стрелять из луков.

– Десяток! Стой!

Мои остановились как вкопанные.

– Из мушкетов – товсь! Огонь!

Громыхнул нестройный залп.

Когда рассеялся дым, воевать было не с кем. Кони бились в агонии, а поверженные татары лежали на земле. Лишь один конный нахлестывал лошадь, счастливо избежав картечи.

Конники бросились к обозу, уже захваченному десятком Денисия. Молодцы его пару крымчаков зарубили, еще двое были ранены легко и захвачены в плен.

Вообще-то захватить крымчака в плен – нелегко. Как правило, они до последнего отчаянно сопротивляются – саблей, палкой, зубами. Малодушных после боя сородичи наказывали, часто смертью.

Я направился к невольникам.

– Развяжите пленных, – распорядился я.

Ратники соскочили с коней, вмиг порвали веревки. Бывшие пленники, среди которых были молодые женщины и мужчины, окружили воинов и стали благодарить.

– Отдаю вам на расправу крымчаков, делайте с ними что хотите.

Измученные, со сбитыми в кровь ногами, люди – и откуда только силы взялись? – накинулись на мучителей. Били руками, подобранными камнями, ногами, кусали. Несколько минут – и вместо двух пленных лежали два растерзанных, окровавленных тела. Вместо лиц – кровавое месиво.

– Так должно быть с каждым, кто на нашу землю с мечом придет, – крикнул я. – Забирайте с обоза съестное, можете покушать и возвращайтесь по домам.

Изголодавшиеся и усталые люди побрели к обозу.

Ратники шустро переворошили подводы. Еду – сыр, репу, муку – раздавали бывшим пленным. Остальное – трофей моих воинов. Мой десяток собрал оружие у убитых крымчаков.

Ратники распределились по подводам и погнали обоз в лагерь.

«Веселый», однако, сегодня выдался денек – с утра крымчаков побили, сейчас обоз захватили…

Когда ехали в лагерь, Денисий мечтательно сказал:

– Такая война по мне – обозы отбивать!

– Это не война! – зыкнул я. – Война была, когда наскок татар отбивали. А это – взятие трофеев.

Боярин оживился:

– Как трофеи делить будем?

– По справедливости.