Военные рассказы

Из Гаттлби-Той на Мангорский пролив,
Над Мангорами ветер играет судьбой, –
Так, губу закусив, так, губу закусив,
Так пела морячка из Гаттлби-Той,
Озаренной порою над Гаттлби-Той,
На Мангорский глядя пролив.

Но мы лучше умрем здесь в Гаттлби-Той,
Мы умрем, как один, в славном Гаттлби-Той,
Молодую морячку прикроем собой, –
Столько жизней готовы отдать за нее и за Гаттлби-Той,
Столько жизней готовы отдать, сколько тел не вместит
Глубокий Мангорский пролив.

Сколько слов, сколько слов в предыдущих строках?
Сколько белых волос на седых головах?
Мы – слова, мы хотим умереть за нее,
За девчонку из Гаттлби-Той, за нее,
За девчонку с пьяными глазами из Гаттлби-Той.

Мы подняли наш флаг, над Мангорами враг,
Неподвижный убийца над Гаттлби-Той!
Он шлифован и груб, это – Царственный Куб,
И он вечной порой, подвенечной порой
В белом небе парит над Гаттлби-Той, В вечно белом над Гаттлби-Той!

Этот Куб убивает слова, убивает слова,
Молодые слова, загорелые слова…
Мы умрем, как один, здесь в Гаттлби-Той,
Мы – слова этой песни, что, губу закусив, Пела пьяная девочка из Гаттлби-Той,
На Мангорский глядя пролив.

Никаких проливов, губ, флагов, морячек всего этого там быть не могло. Все это условности текста, порожденного раненым и умирающим языком. Однако из данного фрагмента с абсолютной ясностью видно, что в ходе этих битв уже происходил распад Абстрактного Мира – в этих отвлеченных пространствах стало появляться все больше конкретики, которую прежде здесь не потерпели бы. Эта конкретика буквально стала «сочиться из всех щелей» – она проникала сквозь разломы, дыры и пробоины Фона, образованные войной. Первой появилась пыль. До этого Абстрактные Миры были чисты, совершенно стерильны – эта чистота являлась условием Совершенного Самосозерцания Фигур, Понятий и Категорий.

Вопрос о материальности Абстрактного Мира остается открытым… Точнее, безусловно, Абстрактный Мир обладал материальным субстратом, но речь идет о материалах далекого будущего – свойства этих материалов не вполне понятны нам, пещерным людям XXI века. То были материалы, порожденные внутри самих Абстракций, изнутри Фигур, Категорий и Понятий: каждая Фигура, каждая Категория, каждое Понятие Абстрактного Мира порождали изнутри своей сути (целиком и полностью открытой им самим в их Самосозерцании) свой собственный уникальный материал, обеспечивающий их полноту и Идеальную Форму.

Эти материалы были (будут) идеально чисты, стерильны… там не было никакой пыли, никакой грязи, никакой вообще – что очень важно – влаги.

Ни грамма увлажнения. Все оставалось чистым, сухим. Но тут сквозь разломы и дыры стала проникать пыль, целые пылевые бураны, а затем появилась грязь, влажная грязь – и это было началом конца.

Абстрактные Миры стали «подмокать». Распад этот был величествен и страшен: стали появляться конкретные вещи, доселе скрывавшиеся в глубочайшем подполье, – был увиден камень. Затем, в разгар одной из битв, показался вдруг сквозь какуюто щель целый горный хребет, точнее, его вершина, безжизненная и истерзанная.

Это произвело столь устрашающее впечатление, что сражающиеся прекратили сражение: обе стороны в панике отступили.

Вдруг появился, вылез откуда-то слон – он брел по одному из Разломов поверхности, по самому краю. Наблюдавшим его Фигурам он казался крошечным, но это был настоящий слон обычного размера, весь с ног до головы облепленный мокрой грязью. Он шел как пьяный, его ногитумбы заплетались, но сквозь грязь бешенной радостью выживания и реванша сверкали его микроскопические глазенки.

Стало вылезать разное… Какие-то грандиозные руины показались, оставшиеся еще со времен людей.

Вдруг и люди стали появляться – как они выжили все эти века, где скрывались? Неведомо.