Военные рассказы

Майор ему все рассказывает. Что толкнуло этого греховодника майора? То ли подшутить он так решил, то ли действительно захотел облегчить душу. Начал рассказывать о своих подвигах, постепенно увлекся, вошел во вкус. Повествует с деталями, смакует. А дела там были такие, что лучше не знать о них. Священник слушает, кивает…

А когда тот дошел до России, до своих зверств в деревнях… Кобуру-то эта свинья забыла застегнуть.

А старец одну руку держит у майора на голо ве, а другую – сухонькую, бледную – тихонько так опустил, вытянул у майора из кобуры пистолет, приставил ствол ко лбу исповедующегося и, прямо через епитрахиль, – бах! На самом интересном месте отпустил ему грехи. Вот, что называется, неудачная исповедь. …бах! На самом интересном месте отпустил ему грехи.

ЕНОТ ИЗНУТРИ

Летом 2099 года на полигоне Уильям проходили испытания нового танка Енот. Проект был совместный – англо-американско-японско-китайский: и вот группа американских, китайских, английских и японских генералов стояла на краю песчаного косогора, устремив взгляды вниз, где простиралась лесистая местность: это был сосновый лес, солнечный, прозрачный, местами разреженный, пересекаемый песчаными узкими оврагами.

Далеко, до самого горизонта, лежала эта свет лая местность, здесь даже хвоя приобрела оттенок песка. То пролетал сухой ветер, пропитанный за пахом горячей смолы, то воздух над лесом засты вал и дрожал, как вода на стекле, сообщая о зное, скопившемся в оврагах.

Все генералы были в специальных самофокусирующихся очках-биноклях: эти очки были заранее настроены с учетом того, что генералы должны были увидеть, – ведь события, которые собирались развернуться перед ними, были заранее рассчитаны по минутам: таким образом, генералы наблюдали как бы кинофильм, где операторская работа «умных биноклей» (это были оптические мини-компьютеры) накладывалась непосредственно на видимую реальность.

Вот пошло приближение: на них крупным планом надвинулась зелень подлеска, корни, шляпки красных грибов, следы змей, хвоя в песке… и вдруг среди колышущейся зелени мелькнула полосатая спинка Енота.

Енот пробежал немного, выбрался на тропу, и застыл у большого разветвленного корня сосны, отполированного временем, как подлокотники старинного кресла. Сквозь смолистую массу воздуха на генералов глянули тревожно-темные, беспокойномудрые глаза Енота. Животное смотрело, вглядывалось куда-то, генералы видели, как вздрагивают светлые, веером распушенные усы на чуткой мордочке, как передние лапы потирают друг друга, стряхивая невидимый песок.

И вдруг Енот стал совершенно неподвижен, словно остановили показ этого фильма, но вокруг него по-прежнему колыхалась трава и трепетал воздух, пролетела белая бабочка, и только Енот стоял неподвижно, как статуэтка.

Это руководитель демонстрации танка тронул клавишу на пульте дистанционного управления.

Он остановил Енота. Руководитель демонстрации – это и был отец танка, гениальный, как говорят, конструктор, настолько засекреченный, что никто не знал его настоящего имени. А звали его Петр Игнатьич Румянцев, это был настоящий русский интеллигент, упоенный своим делом, влюбленный в науку, самоотверженный, аскетичный.

Он был настолько погружен в дело, что даже не заметил, как его украли из России, не заметил, как не стало потом собственно никакой России…

В своей гениальной рассеянности не заметил он и того, что живет уже более ста лет в совершенном здравии, что у него забыла поседеть бородка, что ему так счастливо, окрыленно работается…

Да, он выглядел лет на сорок, бодрый, невысокий, чуть ли не чеховского покроя, сухощавый… Веселье науки плескалось в голубых, детских глазах Румянцева.