Военная тайна

Денис Муравлёв Военная тайна

Отцу

– Ты будешь хорошо служить.

– Кем?

– Будешь вражеские голоса слушать. Причём внимательно.

– Так точно!

– Ну что, всё?

– Всё.

– Ну, раз всё – так всё. Бывай!

– Служу Советскому Союзу!

Разговор в военкомате

– Измена! – крикнул Мальчиш-Кибальчиш.

– Измена! – крикнули все его верные мальчиши…

…Слышится Мальчишу, будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит…

…Из-за дыма и огня налетела буржуинская сила

и скрутила, и схватила она Мальчиша-Кибальчиша…

Долго думал Главный Буржуин, а потом придумал и сказал:

– Мы погубим этого Мальчиша.

Но пусть он сначала расскажет нам всю их Военную Тайну.

Аркадий Гайдар «Военная тайна»

*

В начале восьмидесятых, в далёком детстве, когда пионер Денис Биркин, сбежав по самоволке на полдня из отряда, забрёл в соседнее строение за забором, которое относилось к граничившей с пионерлагерем войсковой части, но стояло свободно, заброшенно, он стал там свидетелем серьёзного мужского разговора между каким-то холёным лейтенантом, откровенным пиджаком, что-то важно командовавшим на тему, что надо бы убраться в помещении, и сержантом, явно бывалым служивым человеком, прямо в глаза да с улыбочкой, крайне доходчиво лейтенанту ответившим: «Слышь, мне похуй, кто ты. Хоть сам генерал. Иди и сам убирайся! Швабра за дверью, тряпка под раковиной». Затем сержант повернулся к пионеру и уже тише, каким-то всепрощающим тоном, по-отечески произнёс: «А ты давай отсюда. Иди служи!» На вопрос пионера: «Куда?» – он словно без интереса добавил: «К себе. Ты откуда пришёл? Вот туда и ступай. Я не знаю, где ты там служишь…»

*

1993 год, конец октября. Немецкий лётный городок в Баден-Вюртемберге, близ Карлсруэ, недалеко от границы с Францией. Миновав шлагбаум, двадцатидвухлетний Биркин вылез из «Фольксвагена-Гольф» и демонстративно громко хлопнул дверцей. Немецкие лётчики, шедшие строем по плацу перед штабом прямо на вновь прибывшего, начали в голос роптать: «Все Ахтунг! Ахтунг! Тут советская разведка! Он нас видит!» Но Денис, наплевав на собственное обнаружение, сделал мину кирпичом и направился в офицерское казино, как немцы называют офицерский клуб. Там его ждали. А на следующий день, по просьбе, полученной ранее от наших людей, находившихся в центре управления Люфтваффентруппенкоммандо Зюд1, добился на чистом немецком языке вперемежку со сносным английским и ломаным французским вот уже было утраченного взаимопонимания между немецкими офицерами и арабскими курсантами, прибывшими в Германию на практику с целью перенять столь бесценный для них немецкий лётный опыт и навыки управления французскими «Миражами».2 Проведя перевод немецко-арабского инструктажа, Биркин покинул штаб Люфтваффе и направился на подлежавшую расформированию соседнюю базу американских ВВС, откуда улетел от опостылевшей военщины на удачно подвернувшемся воздушном шаре вместе с восточным ветром на запад – во Францию, скрывшись из виду в безоблачной атмосфере маленьким безмятежным пятнышком под удивлённые взгляды штатовских военных, демонстративно сидевших на чемоданах и транспортных ящиках с открытыми банками пива, вводя тем самым в заблуждение российские военные инспекции в отношении скорого собственного отбытия хoум и скорого закрытия американских баз в Германии, которые так и не были закрыты ни тогда, ни после.

Под обширным куполом шара было спокойно. В инструкторе Хайнце, который на слюнявый большой палец правой руки безошибочно определял направление ветра, чувствовался профессионал, так что ему можно было доверять. Оболочка шара была, по его уверениям, нова и прочна, выполнена из спецткани с вшитыми в неё силовыми лентами. Кроме того, шар плыл в потоках воздуха и вместе с ними, и там, наверху, где корзина шара плавно несла Дениса и Хайнца, не чувствовалось ни единого дуновения ветерка.

Пока Хайнц регулировал горелку и переговаривался по рации с сопровождавшим их по суше пикапом, доставившим оболочку с корзиной на базу и в кузов которого воздушный шар должен был быть погружён в конце полёта, Денис предавался созерцанию красот внизу. Они проплыли над красными черепичными крышами Карлсруэ,3 часто испещрившими берега Рейна, воды которого сказочно переливались мелкой рябью, бликовавшей на солнце, – и устремились в поля, в сторону Эльзаса.