Во власти теней

В выдвижном ящике рядом с холодильником отец держал алкоголь. Там же нашлась початая бутылка коньяка, и я сделала жадный глоток из горла, поперхнувшись от мигом вспыхнувшей огнём горечи. Это не просто сломало меня. Хуже, гораздо хуже. Удар ниже пояса, удар в спину от близкого человека, от которого не ждёшь зла.

Моя семья была для меня эталоном. Отношения родителей стали образцовыми. Я всегда хотела быть такой же счастливой, как мама с папой. А в итоге оказалось… что всему есть конец. Двадцать пять лет. Но когда это началось? Когда отец понял, что больше не любит мать и готов уйти от неё к другой?

Каждая мысль била под дых. Чем я лучше отца? Он достоит быть счастливым, пусть даже вдали от матери, но за то, что он сделал ей больно, я его ненавидела. Я определённо должна была с ним поговорить, понять, что им движет. Как дочь, я всё-таки не могла рубить с плеча, хотя и хотелось. Но перед глазами стояла я сама — любовница, та, что может причинять боль другой женщине.

Я так и не смогла уснуть. Всё думала-думала-думала… и с утра позвонила отцу.

— Ну что, рассказывай, герой-любовник, — выдохнула зло.

— Мама тебе рассказала? Я просил её не говорить пока…

— Пока что? Пока ты не нагуляешься?

— Кристин, выслушай меня.

Я выслушала. Отец говорил про себя, свои чувства, про то, как сильно надоела ему эта гнетущая обыденность, как он устал от того, что практически зависит от матери — завод нынче не радовал заработками, и родители жили практически на мамину зарплату. Как он чувствует себя ущемлённым. Как мама сильна и несгибаема, и порой это тяготит его.

Кто бы мог подумать, что отец окажется слабаком. Мне было его не понять. Никак.

— Если ты хочешь уйти, то нужно уходить от мамы, а не к кому-то, — пожалуй, это была единственная разумная мысль, которую я озвучила в том разговоре.

— Я знаю, дочь. Знаю, — папа вздохнул. — Я думал, что это всё ограничится парой встреч. Но я влюбился. И я не хочу делать маме больно.

— Ты уже сделал. Ты убил её.

Папа промолчал.

— Знаешь, тебя я буду любить всё равно. Ты мой отец, как никак. Но запомни, что в этой ситуации я на стороне мамы. Не на твоей, — и положила трубку.

Хватит. Разговор окончен.

— Ему звонила? — оказывается, всё это время мама подслушивала под дверью.

— Да.

— И что он сказал?

— Мам, тебе не нужно это знать.

— Ясно, — мама выглядела враз постаревшей. Она была у меня настоящей красавицей — и как она могла только подумать, что хуже новой папиной пассии? Да та даже мизинца маминого не стоит! — Он мне вчера сказал, что сегодня заберёт вещи.

— И куда он?

— К ней.

— А что, у неё хоромы?

— Если бы, — мама вздохнула. — У неё однушка, и две взрослые дочери — семнадцати и тринадцати лет.

— Я не понимаю, — нахмурилась я. Одного глотка коньяка мне точно показалось мало.

— Вот и я не понимаю… Наверное, это кризис среднего возраста. Я читала… мужчины лет сорока-сорока пяти ему подвержены… — мама всхлипнула.

— Так, красота моя, отставить слёзы, — тут же притянула её в объятия. — Всё у нас будет хорошо. У тебя есть я.

— Я так рада, что это так, что у меня есть ты, доченька… иначе… иначе я не хочу… не хотела бы жить.

Во мне действительно что-то сломалось. Надломилось. Даже измена Давыдова не ударила по мне так сильно, как отцовская. Что я — попереживаю и буду жить дальше. Три года — не двадцать пять лет. Маме куда сложнее, чем было мне. Я с ужасом представляла, что будет, когда она узнает о моих отношениях.

Не зря ведь она со злостью выпалила, что тем, кто уводит мужчину из семьи, всё вернётся с добавкой. Я не уводила Градова, но я на минутку представила, что его жена чувствует то же самое, что и моя мать, и внутри всё похолодело.

С этим нужно было покончить. К чёрту мои чувства. Как сказал сам Градов, пройдёт. К чёрту их. Я не смогу смотреть маме в глаза, не смогу даже коснуться её после ночи с ним. Мне будет противно от самой себя.

Окончательно добил Шувалов. Я не знаю, зачем позвонила ему. Может быть, надеялась на поддержу с его стороны, что он, как мужчина, сможет объяснить мне, почему отец так поступил. Всё же ему виднее.

Но… вместо этого я столкнулась с чёрствым и обжигающе-холодным голосом Андрея.

— Чего тебе, Беляева?

— Андрей? — я замялась от такого приветствия. — Что случилось?

— Это ты меня спрашиваешь, что случилось? — он как-то зло расхохотался. — Знаешь, Кристина, я не ожидал от тебя такого. Мне даже в голову не мог придти такой бред! Ты с ним спишь, Беляева! Ты спишь с Градовым! И ты ещё спрашиваешь у меня, что случилось? — он говорил так, словно я была противным склизким червём под его ногами. Отвращение. Я вызывала у него отвращение.

— Андрей, я не..