Во власти речных ведьм

– Теперь все будет хорошо. Я уверен, – Севастьян обнял Мишель.

И мы все были очень счастливы, что Катя вернулась! Вячеслав от радости даже дурной стал. Ему Шкафчиков дал успокоительное и вместе с Катей увез в больницу на поправку. Василий собрал с земли упавшие с яблоньки яблоки – большущие, красные, наливные. Только пробовать их ни у кого желания не возникло. Их, все семь Земта забрала. Попросила из дома шерстяной платок принести, завернула яблоки в него и, посоветовавшись с Деремой, ей их отдала. Зачем? К тому времени у меня просто не было сил спрашивать. Я только сейчас заметила, Атора опять была в сером платье. От розового сгоревшие кружева остались. Перехватив мой взгляд, девочка сказала тихо, чтоб больше никто не услышал:

– Тетя Даша, это тело у меня такое – серое, конусом. Одежа на мне не задерживается, как мама ни старается. Я Чударь – ничего не поделаешь. У нас земля такая, кто здесь с год проживет, так или иначе Чударем становится. У нас одна судьба на всех. Тетя Даша, будешь сюда родственников или подруг приглашать, ничего о нас или чудесах не рассказывай. Как узнают, тут же влипнут в нашу чертовщину. Я рада, что тебя сегодня рыбы не сожрали. Говорила же, что опасность минет, если по возвращении у себя дома поздно с постели встанешь. Но беда этой ночью многим спать не дала. Пойду, помогу тете Дереме Тул собрать, да и тете Ярече в ее доме надо пещеру закрывать. Тул вышел из строя, но ничего, думаю, камни нам помогут.

От Тула и впрямь мокрое место осталось. Маленьким шариком он в ладони уместился.

– Ничего, отрастет, – успокоила Мишель Земта. – Я тебе твою часть потом занесу.

Круговерть тяжелого дня успокоилась только к вечеру. Но Василий с Анной в садовнической на ночь не остались – к нам с Дымком в дом перебрались. За детьми к Мишель было решено на следующий день к полудню съездить. А ночь… Прошла спокойно, слава Богу!!

35. Накликала! Я – Духовея

Семушка не утерпел и рано утром поехал за детьми. Катюша попросила в больницу Сереженьку привезти повидаться – соскучилась, бедная.

Чувствовала она себя хорошо, ослабла только немного. И Шкафчиков был настроен оптимистично. Я же в церковь спозаранку отпросилась – сил не было, так хотела помолиться да с батюшкой поговорить. Мучил меня один вопрос – можно ли от навязанных способностей отказаться. Не хотела я их! Страшно было с призраками да темными силами сталкиваться! Неужели на спокойную жизнь прав не имею? К счастью, двери церкви были открыты. И не одна я туда пришла. Знакомые Чудари поздоровались. Батюшка службу для нас провел. Мы вместе с певчими молились. И хорошо было так, светло, ладаном пахло! Отец Николай нас всех исповедовал – как камень с души свалился! И молитву надо мной отчитал. Иконку освященную на шею повесил, чтобы темные силы стороной обходили. Вот только на вопрос мой: «Значит, теперь все спокойно будет?» – он не ответил. Лишь сказал:

– Буду за тебя молиться, дочь моя, – и перекрестил на прощание.

А в моей голове из-за пережитых волнений это, как гвоздь, засело. Я уже в раздумьях к дому подходила, как вдруг, почудилось, что река у Седмицы не просто волнами плещет, меня зовет. Сказала себе твердо: «Нет, ни за что, хватит!» За ручку калитки взялась. Над садом птицы беспокойно с деревьев вскинулись. А от реки ветер низкие облака погнал. Одно из них, самое большое в кроне дуба зацепилось. Оттуда, из гнезда ворона его раскатистое «ка-а-ар» послышалось. И опять плещет вода, к себе зовет. Не знаю зачем я по склону спускаться начала. Зачем на беду свою в воду зашла. Зачем необдуманно, хотя и выстраданно к реке обратилась:

– Матушка-река, доколь страдать, у ворот смерти стоять?! Хватит! Возьми это проклятие мое. Я с живыми только общаться хочу!!

Постояла, послушала плеск волн. Они мне ничего не ответили. Подумала, что я здесь дура-дурой делаю? Меня дома ждут. Муж, наверное, с детками уже приехал. Нам Катюше в больницу кое-что из вещей собрать надо. Поплелась обратно мокрая и в мыслях растрепанная. Прохожу мимо дуба, а сверху ворон:

– Ка-а-а-р, и зачем ты, Дарья, себе утро мокрое устроила?! Кар-ра-кар-ра! Вижу! Ты теперь у нас Духовея. Значит, должен представиться. Я Ракаар – хранитель ветра и памяти по моей супруге Кааре.

Я как была, села в траву под деревом.

– И чего сидим? Муж твой у детей уже и в служебных собаках побывал и в ездовых лошадях. Совет бывалого родителя прими – с детьми построже надо быть! А то вырастут и все твои перья на свое гнездо выщипают. Иди, спасай супружника. Он в саду с воронятами твоими гуляет, ждет, когда в больницу поедете. Катюше мой привет, ка-а-а-р, передавай.

Онемела. Испугалась, что птичий язык понимаю. А ворон, наверное, решил, что я с ним поговорить хочу.

– Это мы ведь Олега с Каарой мальчиком спасли. И невольно в ответе за его злодеяния. Когда он убийцей сделался, доброе сердце жены не выдержало, заболело. Угасала жизнь моей любимой, как свеча. Последней каплей было душегубство против тебя. Умирая, Каара наказала за тобой приглядывать, от беды хранить, насколько хватит моих птичьих сил и разумения…