Читаем «Во вкусе умной старины…» полностью

Некоторые помещики, не желая в своей деревенской жизни носить мундир, отвергали и халат, как признак лени и беззаботности. В этом случае им приходилось придумывать себе костюм, который был бы удобен для дела (например, для частных поездок), выглядел бы достаточно официально, и в то же время не терял своего домашнего характера. Лавр Львович Демидов носил в деревне серый фрак, узкие панталоны и сапоги с «английскими раструбами», дополняя этот костюм курткой серого сукна и круглой шляпой для верховой езды[97]. Граф Д.П. Бутурлин и летом, и зимой ходил в «длиннополом широком сюртуке толстого белого пике с такими же пуговицами», а суконный сюртук надевал только для поездок в город[98]. И в том, и в другом случае деревенский костюм получался путем снижения образа официального светского костюма: серый цвет одежды вместо цветного, толстый дешевый и тоже однотонный материал вместо дорогих тканей.

Женский усадебный гардероб формировался совсем иначе. Женщины не служили (кроме придворной службы) и не носили форму. Правда, иногда по бедности вдова могла донашивать некоторые вещи из гардероба мужа, например шинель, как это делала помещица Елизавета Сергеевна Неелова[99]. Обычно же в женском гардеробе было гораздо больше светских мотивов, почти отсутствовавших у мужчин, живущих в деревне.

Помещица, даже живя большую часть времени в деревне, имея солидный возраст (лет 35–40) и замужних дочерей, все равно следила за модой и обновила гардероб. В. Титова, выйдя замуж и живя в Москве, пишет матери и сестре в деревне 3 ноября 1795 г.:

«Пишите вы, чтоб уведомить вас о московских модах; то скажу вам, моя жизнь, на оное первое, что головные уборы очень не хороши, наколочки самые низенькие и немудреные, гирлянды ленточки накалывают, волос почти не чешут, причесывают одни только локоны, а передние вынут из бумажек, да только расчешут и наденут какой-нибудь лоскутик — тут и весь наряд. Платья на всех круглые и лифы короткие… А еще носят платья: атласный короткий лиф с белыми рукавами и к лифу надевают белую юбку, лино или кисейная, а вместо кушака к юбке пришьют широкий рубец… и в него вдевают ленту, которую назади надо завязывать бантом…»[100]

В то же время в «деревенском» женском костюме предпочтительна была простота. Вполне применимы были домотканые материи, в особенности для барышень: незамужних девиц и подростков[101]. Самый распространенный тип платья — капот: широкое, свободное, по своему покрою напоминающее халат.

В зависимости от средств помещицы, времени года и личных вкусов капот шили из ситца, коленкора, тонкого шерстяного сукна (шелона) или камлота — плотной шерстяной ткани с примесью шелка или хлопка. Зимние платья «подбивались ватой»[102]. По моде рубежа веков платья, носовые платки и воротнички вышивались гладью[103]. Обязательным дополнением к платью, капоту или юбке с блузкой был платок: «из тонкой аглицкой бумаги (хлопка)» или «Ост-Индийский» — шелковый[104]. Платок накидывали на плечи. По свидетельству М. Вильмот из ее писем 1803 года, «все носят шали, они в большой моде, и чем их больше, тем больше вас уважают»[105]. Огромные шелковые платки — шали — одним концом оборачивали вокруг руки, другой, спадая с плеч, доходил до земли. Шали, столь же модные кружева и вышивки, делали переход от домашней одежды к светской легким и почти незаметным.

<p>Очерк V</p><p>Хозяйство</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология