Во славу Отечества! Часть II

Оригинальный выход из столь трудного положения предложил другой адмирал, недавний герой Балтики Михаил Беренс. Оценив по достоинству применение против вражеских кораблей кумулятивных торпед, он вначале предложил повторить воздушную атаку на корабли противника, однако его идея была отвергнута, как нереальная. Рейд Либавы был хорошо защищён от нападения с моря, а атака торпедами на маленьком участке акватории порта была действительно очень сложным и рискованным делом.

Получив отказ Корнилова, Беренс не успокоился и вскоре предложил другой вариант: атака кораблей со стороны суши. Адмирал вспомнил, что кроме торпед, конструктор Григорьев также предлагал флоту кумулятивные бомбы малого веса, что как раз подходило для выполнения данной задачи. Бомбардировщик «Илья Муромец» мог нести 4 тонны бомб и сбросить их на вражеские корабли. Главковерху эта идея очень понравилась, и он приказал Кутепову срочно подготовить план операции и приступить к его реализации.

Всё готовилось в страшной спешке, но 27 августа три бомбардировщика звена штабс-капитана Сафронова вылетели на задание. Желая избежать возможной встречи с летательными аппаратами противника, «Муромцы» вылетели ранним утром, прикрываясь сумерками и облаками. Нагруженные до предела кассетами с мелкими остроконечными бомбами нового образца, русские самолеты тяжело набирали высоту в черном небе Балтики. Лётчики морского отряда прекрасно знали силуэты своих предстоящих целей и с одного взгляда могли определить класс и тоннаж корабля, а соответственно и название увиденного ими сверху судна.

Беренс специально настоял на поручении этой операции именно морским авиаторам, что значительно повышало шансы успешного выполнения боевой задачи. Беренс ничуть не сомневался, что сухопутные собратья по крылу, ничуть не хуже его летчиков смогут долететь до цели и сбросить бомбы, но вся особенность заключалось в том, что бомбить лучше наиболее уязвимые места кораблей, а они лучше известны морским лётчикам.

Кумулятивные бомбы могли серьёзно повредить или уничтожить вражеские линкоры только при попадании в район носовых или кормовых артпогребов, или цистерн с топливом. Оба линкора имели паротурбинные силовые установки и использовали нефть в качестве топлива, что соответственно требовало наличия больших ёмкостей для её хранения

Солнце уже поднялось из-за горизонта, когда перед самолетами показалась Либава. Появление чужих самолётов в районе порта вызвало большой переполох, поскольку зенитных установок там не было. Гулко и протяжно завыли корабельные сирены, извещая экипажи о появлении врага.

«Байер» и «Фридрих Великий» стояли на внутреннем рейде, тогда как «Гинденбург» был пришвартован к пирсу, и на нём велись интенсивные ремонтные работы. Данные разведки полностью подтвердились, корабли готовились к выходу в море, и лётчики появились, как раз вовремя.

Каждый самолет имел заранее выбранную цель, и поэтому Сафронов сразу устремился к темной махине «Гинденбурга». Расчеты зенитных орудий уже шарили по небу своими прицелами, ожидая, когда русский бомбардировщик спуститься ниже, чтобы произвести прицельное бомбометание. Однако, русский лётчик неожиданным манёвром ошеломил немецких зенитчиков.

Высмотрев с высоты очертания погона сорванной в бою с «Баяном» носовой орудийной башни, Сафонов резко перевел свою машину в пике и с огромной скоростью устремился на цель. Немецкие моряки только ахнули от ужаса, посчитав, что сумасшедший русский пилот решился таранить корабль своим самолетом, и открыли беспорядочный заградительный огонь. Зенитчики безостановочно палили по самолету, но трассы их снарядов проносились в стороне от пикирующей машины.

Точно рассчитав высоту необходимую для вывода из пике, с особым шиком в нижней точке траектории пикирования Сафронов отдал команду штурману на сброс. Освободившись от части груза тяжёлая машина подпрыгнула, облегчая пилоту вывод из затяжного пике. С высоты около ста метров в открытый погон башни градом посыпались маленькие остроносые снаряды, с негромким хлопком вырывающиеся из них кумулятивные огненные струи легко прожигали тонкий металл переборок, врываясь глубоко внутрь. Часть бомб, высыпавшихся на палубу, словно раскалённым шилом легко изрешетила толстые броневые листы, вбрасывая внутрь горячие языки пламени.

Какое попадание оказалось удачным, трудно было определить, но уже с первого захода на цель Сафронов добился нужного результата. От попадания кумулятивных бомб внутри крейсера начался пожар, от которого взорвался весь боевой запас носовых башен. Огромный «Гинденбург» подбросило вверх, словно игрушечный кораблик, после чего он рухнул в воду и стал стремительно тонуть. Под сорванной носовой башней крейсера зияла огромная воронка, через которую внутрь ворвалось море, жадно поглощая свою добычу. За считанные минуты вода покрыла бак, капитанский мостик, заглотила шкафут и плавно переползла на корму. Вскоре только трубы крейсера выдавали его присутствие в этой акватории порта.