Во славу Отечества!

С какой бы радостью Покровский пристрелил этого мерзавца и отправился на фронт сражаться с врагом, как честный русский офицер. Его всякий раз внутренне передёргивало при встрече с портным, но всякий раз его руку, тянущуюся к кобуре, удерживало осознание того, что он исполнял личную просьбу Корнилова.

Хуже всего было то, что Щукин втянул в эту игру ещё и его жену Наташу, которую по его протекции приняли в штат машинисток Верховного, ради достоверности легенды, которую разработали ему контрразведчики.

Как истинный строевик, Покровский с пренебрежением относился к контрразведке, считая сотрудничество с ней чем-то несерьёзным для фронтовика, привыкшего сражаться с врагом с открытым забралом.

Участвуя в комбинации полковника Щукина, Покровский наивно полагал, что вся его деятельность немедленно закончится, едва только будет завершено кавказское наступление Юденича. Каково же было его удивление, когда начальник контрразведки сказал, что это только начало.

– Как так только начало, господин полковник? Не вы ли говорили, что всё это необходимо для прикрытия нашего десанта на Босфоре, затем вы уверяли, что необходимо потерпеть ещё чуть-чуть, ради удачного наступления Юденича на Кавказе. Я все выполнил, как вы просили, и считаю, что полностью выполнил просьбу генерала Духонина о сотрудничестве с вами. Извольте объясниться.

– К чему вы так кипятитесь, уважаемый Алексей Михайлович. Все было именно так, как вы говорите, и, признавая ваши большие заслуги в нашем деле, я ходатайствовал перед Верховным о награждении вас орденом Анны третьей степени, и Корнилов поддержал меня. Примите наши поздравления.

Услышав эти слова, Покровский покрылся красными пятнами и от волнения рубленно произнес:

– Мне… боевому офицеру… Анну неизвестно за что!! Вы оскорбляете меня, господин полковник!

– Да, вам орден, и не за что-то, а за опасную и успешно выполненную работу, господин подполковник. И извольте прекратить истерику, нас с вами ждут не менее важные дела.

– Ах, дела-а… – зло протянул Алексей, полностью заливаясь пунцовой краской. – Вас они наверняка и ждут, но только я немедленно отправляюсь на фронт. Да, на фронт, подаю рапорт в действующую армию, господин полковник!

Неизвестно, как бы дальше протекал их разговор, но в этот момент дверь кабинета отворилась, и в комнату вошел генерал Духонин. Он окинул взглядом красного от возмущения Покровского и иронически блиставшего на него глазами Щукина и, не дав Алексею произнести ни слова, произнес:

– Господин Щукин, поздравляю вас с присвоением очередного воинского звания генерал-майора, Верховный только что подписал этот приказ, и не могли бы вы, господин генерал, оставить нас наедине с господином подполковником.

Услышав радостную весть, Щукин улыбнулся и с видом победителя прошел мимо Покровского. Едва за новоиспечённым генералом закрылась дверь, как Духонин приблизился к подполковнику и внимательно посмотрел ему в лицо сквозь стекла своего пенсне.

– Скажите, Алексей Михайлович, но только честно. Вы меня считаете боевым офицером, или я для вас «штабная крыса».

– Для меня человек, получивший Георгиевское оружие за храбрость, никак не может быть «штабной крысой»!

– Что ж, и на том спасибо. Ну а раз мы с вами боевые офицеры, тогда и поговорим с вами, как фронтовик с фронтовиком, без обиняков. Прошу садиться.

Духонин дождался, пока его взволнованный собеседник немного придет в себя, и только после этого продолжил разговор:

– С начала войны, по долгу своей службы, я вынужден контактировать с разведкой, и скажу честно, Алексей Михайлович, германская разведка на сегодняшний день одна из лучших в мире. Помните августовскую катастрофу второй армии генерала Самсонова в Мазурских лесах?

Покровский утвердительно кивнул головой, как её забудешь, когда только за один месяц русская армия потеряла пленными более ста тысяч человек.

– Так вот, это поражение в основном было обусловлено удачными действиями людей полковника Вальтера Николаи, возглавляющего русский отдел военной разведки германского Генштаба. Нет, не было никакой измены в штабе армии или ещё выше. Были простое разгильдяйство и предательская глупость со стороны наших офицеров связи, а также отличная работа немецкой агентуры, оставленной Николаи в зоне временной оккупации наших войск. Наши армейские штабные связисты общались между собой по радио «морзянкой» открытым текстом, а оставленные агенты умело информировали немцев о продвижении наших частей в Восточной Пруссии и их численности, иногда прямо по местному телефону. Благодаря этому, генерал Людендорф узнал, что первая армия не будет наступать на Кенигсберг с востока, что позволило перебросить все имеющиеся у него силы против Самсонова и в короткий срок разгромить его. Прошу прощения за столь неприятный экскурс в историю, но я позволил себе привести этот пример только для того, чтобы вы лучше представили себе результаты деятельности военной разведки.

Покровский недовольно дернул подбородком, но промолчал.