Во имя традиции

But to-day Stuffy Pete's appearance at the annual trysting place seemed to have been rather the result of habit than of the yearly hunger which, as the philanthropists seem to think, afflicts the poor at such extended intervals.	Но в этот год появление Стаффи Пита на обычном месте объяснялось скорее привычкой, чем чувством голода, приступы которого, по мнению филантропов, мучают бедняков именно с такими длительными интервалами.
Certainly Pete was not hungry.	Пит безусловно не был голоден.
He had just come from a feast that had left him of his powers barely those of respiration and locomotion.	Он пришел с такого пиршества, что едва мог дышать и двигаться.
His eyes were like two pale gooseberries firmly imbedded in a swollen and gravy-smeared mask of putty.	Глаза его, напоминавшие две ягоды бесцветного крыжовника, казались воткнутыми во вздутую, лоснящуюся маску.
His breath came in short wheezes; a senatorial roll of adipose tissue denied a fashionable set to his upturned coat collar.	Дыханье с присвистом вырывалось из его груди, сенаторские складки жира на шее портили строгую линию поднятого воротника.
Buttons that had been sewed upon his clothes by kind Salvation fingers a week before flew like popcorn, strewing the earth around him.	Пуговицы, неделю тому назад пришитые к его одежде сострадательными пальчиками солдат Армии спасения, отскакивали, как зерна жареной кукурузы, и падали на землю у его ног.
Ragged he was, with a split shirt front open to the wishbone; but the November breeze, carrying fine snowflakes, brought him only a grateful coolness.	Он был в лохмотьях, рубашка его была разорвана на груди, и все же ноябрьский ветер с колючим снегом нес ему только желанную прохладу.
For Stuffy Pete was overcharged with the caloric produced by a super-bountiful dinner, beginning with oysters and ending with plum pudding, and including (it seemed to him) all the roast turkey and baked potatoes and chicken salad and squash pie and ice cream in the world.	Стаффи Пит был перегружен калориями -последствие экстраплотного обеда, начатого с устриц, законченного сливовым пудингом и включавшего, как показалось Стаффи, все существующее на свете количество индеек, печеной картошки, салата из цыплят, слоеных пирогов и мороженого.
Wherefore he sat, gorged, and gazed upon the world with after-dinner contempt. The meal had been an unexpected one.	И вот он сидел, отупевший от еды, и смотрел на мир с презрением, свойственным только что пообедавшему человеку.
He was passing a red brick mansion near the beginning of Fifth avenue, in which lived two old ladies of ancient family and a reverence for traditions.	Обед этот выпал на его долю случайно: Стаффи проходил мимо кирпичного особняка на Вашингтон-сквере в начале Пятой авеню, в котором жили две знатные, старые леди, питавшие глубокое уважение к традициям.
They even denied the existence of New York, and believed that Thanksgiving Day was declared solely for Washington Square.	Они полностью игнорировали существование Нью-Йорка и считали, что День Благодарения объявляется только для их квартала.
One of their traditional habits was to station a servant at the postern gate with orders to admit the first hungry wayfarer that came along after the hour of noon had struck, and banquet him to a finish.	Среди почитаемых ими традиций была и такая -ровно в полдень в День Благодарения они высылали слугу к черному ходу с приказанием зазвать первого голодного путника и накормить его на славу.
Stuffy Pete happened to pass by on his way to the park, and the seneschals gathered him in and upheld the custom of the castle.	Вот так и случилось, что, когда Стаффи Пит, направляясь в Юнион-сквер, проходил мимо, дозорные старых леди схватили его и с честью выполнили обычай замка.