Во имя Разума. Уникум

И вот лицо Георагзиса преобразилось, разгладилось, волосы потемнели, мышцы налились силой и энергией. Он стал выглядеть даже гораздо моложе, чем был до этого стремительного старения. Но Правитель в себя не приходил – видимо, потому что организм пережил сильное потрясение и еще не адаптировался к изменениям.

– Ладно, я все же отправлю его на «Лучезар», – решил Кирилл. – Талар последит за его состоянием. Я мигом.

– Давай, в темпе, – кивнул Вадим. – Хорошо, если наши там. А я все же их здесь поищу. Может, они где–то поблизости вместе с хозяевами дома спрятались.

Кирилл отстегнул с руки Георагзиса браслет, нацепил на свою руку и нажал кнопку перемещения. Как только они с Правителем исчезли, перебазировавшись в звездолет, Вадим тут же приступил к поискам на местности. Вдруг Сияна с Ратибором где–то поблизости, и им нужна помощь.

Почти сразу же Вадим наткнулся на торчащие из кустов босые ноги с широкими трехпалыми ступнями, похожие на страусиные лапы. Кто это? Сияна тоже была в облике сельзарянки. Правда, она в скафандре, но мало ли… Вадим поспешно раздвинул ветки. Нет, это Фай–О, мать мальчишки Ру, в разодранном балахоне, вся исцарапанная, избитая. Из прорехи в одежде на одном из трех боков ее туловища, внизу, торчит сосок, как у собаки, выкармливающей щенков. Наверное, у этой матки был маленький детеныш, но погиб при налете войска еще в прошлый раз, до прилета «Лучезара». Но что с ней, Фай–О погибла? Глаза у нее потухшие, молочного цвета, но она могла быть просто без сознания. Ее оскаленный рот, бирюзовые треугольные зубы были испачканы чем–то темным и вязким, как запекшаяся кровь. Вадим решил, было, что у нее шла горлом кровь, но тут же вспомнил, что кровь у сельзарян голубая.

– Что это за гадость, ее что, рвало? – спросил он сам себя.

– Мне кажется, ее просто изнасиловали – воины, которые проскакали здесь, как смерч, – раздался за спиной голос Кирилла. – У сельзарян половые органы расположены во рту. Идиотизм, согласись! Впрочем, расположение половых органов совместно с выводом отходов из организма – идиотизм вдвойне. Природа непредсказуема в своих ухищрениях и порой непоследовательна. То она щедра и расточительна до предела, как, например, с рыбьей икрой – представляешь, если бы все икринки выжили, – то экономна до скупости, совмещая одно с другим в таких вот нелепых комбинациях, как в данном случае.

– Слушай, ты, философ! – вскинулся Вадим. – Кончай свои разглагольствования! Я так понимаю, что Сияны с Ратибором на «Лучезаре» нет. Живы ли они?

– Да живы, Дим. Талар их засек. Ратибор где–то здесь, совсем рядом.

– А Сияна тогда почему не с ним? – все больше тревожился Вадим. – Она–то где?

Тут Фай–О пошевелилась и открыла глаза. Села и быстро прикрыла тело своими лохмотьями одежды.

– Как вы себя чувствуете? – участливо наклонился к ней Кирилл. – Вам нужна помощь?

– Все в порядке, – отмахнулась от его поддержки Фай–О и поднялась на ноги. – Я просто очень устала. Так много мужчин сразу. Они тут все передрались между собой за меня. Во мне теперь много мужского семени. Но чтобы забеременеть, мне нужен еще контакт с женщинами, а они сейчас все в городе. Надо детей наплодить побольше, предстоит возродить наш клан. А город здесь неподалеку. Вот найду своего непоседу Ру, попрощаюсь с ним и пойду в город искать женщин. К вечеру вернусь, скорее всего. А ребята тут неподалеку, за домом прятались, в подвале. А мне надо переодеться.

И Фай–О ушла в дом. Кажется, она совсем не чувствовала себя жертвой. Вадим с Кириллом только в недоумении переглянулись.

– А ты говоришь – изнасиловали! – хмыкнул Вадим. – У них же в их сексуальном тандеме матка–самец–самка – матка главная, только она выбирает себе партнеров, и если уж ей кто не понравится – извини–подвинься.

– Да уж, так сожмет челюсти… Даже может бедняге язык откусить!

– Ты ничего не слышишь? – насторожился вдруг Вадим. – Какие–то странные звуки, там, за домом…

Кирилл тоже прислушался:

– Как будто кто–то плачет.

– Сельзаряне, кажется, не могут плакать.

– Ратибор?! – ахнул Кирилл.

И они бросились за дом на звук. Ратибор был один. Он был в своем человеческом обличье, прозрачный шлем закрывал его лицо. Мальчик сидел, склонившись к земле, и горько плакал.

– Сынок, – позвал его Кирилл, подходя. – Мы здесь.

Ратибор даже не повернулся. Он еще ниже склонился над чем–то, не переставая плакать, и столько боли и отчаяния выражала его согнутая фигурка, что у Кирилла сжалось сердце. Он присел рядом и тут увидел на земле распростертое тело собаки.

– Что тут произошло? – допытывался Кирилл. – Не молчи.

Наконец мальчик поднялся с колен и тут же вновь перевоплотился в маленького сельзарянина.

– Габриэль… Габриэль… Они… они убили его… Затоптали своими боарами, – заторопился он. – И скафандр ему не помог, надо было защитное поле включить. Я не успел, Габриэль бросился за войском. Я побежал за ним, звал, звал, а он тут… лежит… как мертвый!

– А где Сияна? – наконец спросил Вадим и со страхом ожидал ответа, предполагая самое худшее. – Она была с вами?