Во имя Разума. Уникум

Бежевый «жигуленок» проскочил арку длинного серого с голубым здания, миновал тенистый двор с детской площадкой и остановился в тупичке у последнего подъезда. Грозы тут и в помине не было. На лавке у подъезда сидели две бабули с детскими колясками, перемывали, наверное, чьи–нибудь косточки, сплетничали. Как по команде повернули головы на шум подъехавшей машины.

Вера глянула на них и теснее вжалась в сиденье:

– Не пойду! Представляю, что они обо мне подумают.

– В каком смысле? – нахмурился Владимир.

– Но мое платье… Я похожа на мокрую курицу.

– Вот ключи. Седьмой этаж, дверь справа от лифта. Я отгоню машину. Вперед! – скомандовал Владимир, открывая дверцу.

Вера безропотно вылезла из машины и, уперев взгляд в землю, деревянными шагами направилась к подъезду. Странно, старушенции ее как будто проигнорировали. Приняли за племянницу, наверное. Она же по–сравнению с ним просто девчонка. Он сам–то ее всерьез не воспринимает. Говорил, что потерял сына такого же возраста, вот теперь и возится с ней, воспитывает, вроде папаши. Девчонки в общаге так и называют его за глаза. Папаша и есть. И нечего тут огород городить.

Квартира была небольшая, из двух комнат, но уютная, со вкусом обставленная. И – книги, книги везде, на полках вдоль стен, в стеллажах, на столе и даже на подоконнике. В одном углу – фортепиано. На нем тоже пара книг, очки для чтения, ваза с сухими цветами и… прислоненная к вазе цветная фотография. Он, Владимир, почти такой же, но на висках его не было седины, как сейчас, с искрой в глазах, обнимает за плечи миловидную черноволосую женщину с яркими синими глазами. На коленях у нее цветы, пунцовые розы, в тон платья. Она прижимается щекой к его плечу. Одна его рука у нее на плече, другой он прикрыл ее руку на букете. А за ними стоит, чуть склонившись к их головам, с широкой белозубой улыбкой хорошо сложенный парень, очень похожий на отца, на Владимира, с такими же, как у него, зеленоватыми глазами и темными, в отличие от светлых волос, прямыми бровями.

– Этой фотографии скоро два года…

Вера вздрогнула, словно застигнутая на месте преступления. Она и не заметила, как Владимир вошел. Он взял фотографию в руки, немного помолчал, задумавшись.

– Мы тогда Димку в армию провожали. Вот и сфотографировались на память. На вечную память…

– А что с ними произошло?

– Что–то непонятное. Словно испарились! А машина осталась. Она стояла посреди дороги, с закрытыми дверцами и пустая, а за ней – резкий след шин от тормозов. Они тогда на дачу ехали. А я не поехал. Готовился к лекции… черт бы ее побрал! Я вечно оставался дома, заваленный своими бумагами. Если бы я тогда поехал с ними, может ничего бы и не случилось.

– Сейчас много пишут об исчезновениях, о похищениях людей. Спускается с неба НЛО и…

– Чепуха! – отмахнулся Владимир. – Так называемые НЛО – это энергетические выбросы планеты, нарушение баланса в природе. Земля больна, экология нарушена. Человек грызет и разрушает планету, как червь, подтачивает ее силы… Нет, они погибли, конечно. Но как? Как сквозь землю провалились!

Он замолчал и словно забыл о своей гостье. Он сейчас был там, в прошлом. Вера боялась шевельнуться, чтобы не потревожить его воспоминаний. И, как нарочно, вдруг громко чихнула.

– Да что же это я? – спохватился Владимир. – А ну марш в ванную! Я принесу халат и чистое полотенце. И сварю кофе. Нет, лучше крепкий чай с лимоном.

Закутанная в теплый махровый халат Владимира, раскрасневшаяся после ванны, Вера с удовольствием прихлебывала горячий чай. Она стосковалась по домашнему теплу и уюту и на время забыла о своем общежитии–коридорке с четырьмя узкими койками в комнате.

За окном быстро темнело. Владимир зажег красивый светильник с плывущими, как волны, разноцветными лучами, и комната переливалась, купалась в этих вкрадчивых, гипнотических лучах, из пурпурной становилась лиловой, затем бирюзовой, янтарной. Девушка в этих таинственных отблесках была просто обворожительна. Она забралась ногами в кресло, уютно свернувшись в нем, как котенок. Но что–то ее беспокоило. Владимир сел напротив, поставил свою кружку с чаем на столик. Этот его странный взгляд, это вдруг наступившее молчание… Теперь он смотрит на нее совсем иначе.

Женственность и чувственность только просыпались в девушке, еще неизведанны были любовные страсти. Владимир годился ей в отцы и считал ее еще ребенком. Но ни с кем другим знакомиться она не хотела, считая Владимира чуть ли не идеалом. У нее никогда не было отца, и она тянулась к нему всем существом. Она не питала надежд на его любовь, это просто не укладывалось у нее в голове: он, ученый, благородный, солидный – и она, тощий нескладный птенец, только что выпорхнувший из родительского гнезда! Ей было достаточно, что он рядом. Но теперь… Что–то неуловимо изменилось, сдвинулось с мертвой точки.