Во имя любви

— Спасибо за комплимент, зятек, — и Форс направился к выходу, но, уже открыв дверь, обернулся и переспросил: — Все равно, трудно это все представить. Что ж получается: Кармелита — сестра Антона? Каких только чудес не бывает на свете!

Адвокат вышел, а Тамара с Антоном молча переглянулись: "Значит, все-таки даже этому всезнающему спруту Форсу известно еще не все. То, что как раз Антон — не сын Астахова, ему неизвестно". Но заговорить об этом вслух в доме Форса, пусть даже и в его отсутствие, ни мать, ни сын не решились.

* * *

Рука молча перешагнул через валяющегося в пещере Рыча, пнул его ногой и пошел дальше, в глубь одного из закутков. Связанный по рукам и ногам Рыч только промычал что-то. А как иначе, если рот к крепко залеплен скотчем…

Рука пробрался в тот боковой коридор подземелья, в конце которого на сыром полулежала (так же неподвижно) связанная Кармелита.

— Бери ложку, бери хлеб и садись-ка за обед! — пропел Рука на пионер-лагерный мотив (да, господа, даже у этого бандита тоже было детство, вполне пионерское) и стал доставать из пакета съестные припасы.

— Давай, ешь, — и Рука сорвал со рта Кармелиты скотч, — а то сдохнешь тут с голоду, и нам за тебя денег не дадут.

Но Кармелита только посмотрела на бандита полным презрения взглядом.

— …А если не будешь есть, — спокойно продолжил Рука, — то я тебе ногу прострелю. Нам так в пионерлагере говорили. Только там шутили, а я не шучу.

С этими словами он достал пистолет и направил его на пленницу.

— Ну и как же я, по-твоему, могу есть со связанными руками?

— А как собака — у нее ж рук нет, а она ест.

— Собака здесь не я, а ты! А я — дочь цыганского барона. Поэтому ты сейчас развяжешь мне руки и ноги, а после этого я буду есть!

— Ну, хорошо, баронесса, я учту ваши пожелания. Но и ты учти: если только дернешься, я тебя пришибу. Ясно?

Рука стал развязывать молодую цыганку. Снял веревку с рук, склонился над ногами… И как только ноги Кармелиты тоже стали свободны, она со всей силы толкнула Руку — очень удачно, прямо на камни с острыми углами, словно специально заточенные напильником, — и кинулась к выходу! Бандит поднялся и, превозмогая боль от падения, бросился за пленницей. Настиг он ее уже у самого выхода, схватил и потащил обратно, не обращая внимания на то, что цыганка била его, щипала и кусала изо всех сил. То есть продемонстрировала полный набор девичьих единоборств.

— Пусти меня! Пусти! Тебя все равно найдут! А если убьешь меня — не получишь выкуп.

Рука молча дотащил Кармелиту до того места, где оставались веревки.

Изловчившись, он вновь связал ее, и только после этого заговорил:

— Да пойми ты, сука, что я тебя убью, а твой папаша об этом даже не узнает — и деньги отдаст как миленький!

— И ты можешь убить человека?

— Могу, не впервой. Есть будешь?

— Не буду.

— Ну, так подыхай с голоду! — и Рука вновь заклеил Кармелите рот.

* * *

Максим не мог так просто сидеть, сложа руки. С — Баро он уже говорил, и больше сказать было, увы, нечего. Оставался Миро. Правда, прошлый раз молодой цыган бросился на него с кулаками из-за того, что Максим не уберег Кармелиту от бандитов… Но ведь нельзя же сидеть просто так, нужно что-то делать.

Максим поехал в табор, нашел Миро, но, как говорится, получил от ворот поворот. Нет, Миро не стал опять лезть в драку, но и разговаривать с человеком, который не сумел защитить Кармелиту, ему было тошно.

Максим молча брел через табор, когда его окликнули. Он обернулся и увидел Люциту — девушка тоже не могла так просто сидеть и ждать. Ее новая и такая яркая любовь, ее Рыч — нет, ее Богдан (так лучше!) — попал в беду. А она никак не могла придумать, чем же ему помочь. И, увидев Максима, схватилась за него как утопающий за последнюю соломинку. Она стала быстро-быстро говорить, но Максим никак не мог понять, что от него хотят. Он с трудом остановил Люциту:

— Что тебе нужно?

— У тебя украли любимую, а у меня любимого, — Люцита неожиданно успокоилась и в одно мгновение снова стала настоящей цыганкой — сильной и в этой своей силой уверенной, несмотря ни на какие жизненные передряги.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь?

— Я говорю о Рыче.

— О Рыче? Так ты тоже в этом замешана?

— Наоборот, мой Рыч — такая же жертва, как и твоя Кармелита, — и Люцита рассказала Максиму все, что сама узнала от своего неудачника возлюбленного.

— Люцита, я не могу во все это поверить. Ведь Рыч был там, и это именно он ударил меня!

— Я не знаю, как тебе это доказать, но он хотел помочь Кармелите…

— А может быть, ты просто плохо его знаешь? Ну, вот наверняка же он тебе не рассказывал о том, как пырнул меня ножом когда-то?

— Ошибаешься, рассказывал. А вот ты, кажется, забыл, что это именно его показания на суде спасли тебя от тюрьмы!.. А?.. Максим, пойми, и в его, и в моей жизни были ошибки, но мы оба хотим стать лучше!

— Ну, хорошо, предположим, что я в это поверю — я во все готов сейчас поверить, чтобы только помочь Кармелите, — а дальше-то что?

— Надо объединиться, нужно искать их, спасать. Ну не могу я больше сидеть, сложа руки, и ждать неизвестно чего!