Во имя человека

…Ну, что ж, Игнат, прощай!.. Хорошо мы с тобой поговорили напоследок, спасибо тебе… Чисто они проделали с трапом, однако…

Я выпил спирт, закусил огурцом и встал.

2

Проснулся от какого-то непривычного тревожного чувства. Еще не открывая глаз, прислушался: сюда, за дощатые стены каюты, доносился каждый звук, передающий любые движения крана. Они подтверждались вибрацией стен, легким покачиванием пола, короткими и резкими толчками из стороны в сторону. Все это передавалось койке: металлические ножки ее были привинчены к полу.

Когда Енин, выбросив пар, травил на палубу баржи раскрытый грейфер, в наступившей тишине слышалось только свистение тросов.

Но вот в работе машины и лебедки появился новый звук: поднимая грейфер с песком, Енин включил одновременно поворот крана. По-иному вибрировали стены, койка наклонялась согласно с круговым движением стрелы. По полу и стенам каюты, так же по кругу, бежал оранжевый отсвет прожектора, укрепленного на стреле.

Ясно и отчетливо мне представились и Сашка Енин, сидящий за рычагами, и Пирогов, шурующий в топке котла.

Есть люди, которых до старости почему-то называют так — просто Сашка или Верка. Енину пятьдесят два года, он дельный и опытный крановщик, чутко улавливает малейшие неполадки крана, тотчас и самостоятельно способен устранить их. Но то ли из-за вечной неряшливости в одежде, то ли из-за смешного, торчащего по-утиному носа, способного непостижимым образом двигаться в стороны, а может, из-за иронически-насмешливого отношения Енина к собственной персоне, будто и сам он не принимает себя всерьез, — виновато, конечно, и его пристрастие к спиртному, принимаемому хоть и редко, но в неумеренных дозах… Только как-то забывается, что Енин уже больше тридцати лет работает крановщиком, что сын его — офицер, закончивший высшее военное учебное заведение. Да и меня не удивляет, что Енин — простой крановщик, а я, по возрасту, сын ему, — механик крана. Привык я и к тому, что Енина даже в глаза называют Хоботом. Между тем, когда он на смене, за работу крана можно не беспокоиться.

Посмотрел на часы, было пять утра. Выспался я хорошо, тело было легким и послушным, точно и не случилось вчерашнего купания в ледяной воде. На соседней койке нашего мужского кубрика по-младенчески сладко и уютно посапывал Смоликов. Койки Енина, Пирогова и Игната были аккуратно заправлены.

Мы познакомились с Игнатом четыре года назад на курсах крановщиков нашего речного порта. Я пришел из армии, он вернулся из заключения, где пробыл три года. Он не любил вспоминать об этом, уже месяца через два нашего знакомства как-то коротко обронил:

— Мальчишка я был, дурак. Проходил по делам несовершеннолетних. А вообще-то, был групповой грабеж, деловой такой мужичок сорганизовал нас, дурачков. Встретить бы мне его теперь, отца крестного!

Трудно объяснить, почему один человек дружит с другим или за что любит именно ту женщину. Мне нравилось, что Игнат красив, правилась его манера держаться, насмешливо-ироническая и уверенная, его острый ум, а главное — скрытая, но многократно проверенная надежность Игната во всем.

Два года назад на нашем кране появилась крановщица Катя Соколова, в которую я влюбился сразу и бесповоротно. Вскоре понял, что она отдает явное предпочтение Игнату. И это не отразилось на нашей с ним дружбе.

Протянул руку, взял с тумбочки пачку сигарет, спички, закурил. Да, вот отчего я проснулся с неприятным тревожным чувством: не стало Игната!.. Привычный дым сигареты вдруг сделался нестерпимо горьким, к горлу подкатил комок, сердце будто замерло… И вдруг отчетливо увиделась худощавая мальчишеская фигура в ватнике около трапа на берегу. Увиделось, как человек быстро поднялся, исчез за кромкой берега, так и не обернувшись ко мне…

Нижний конец крутого пятнадцатиметрового трапа крепился за кнехты понтона. На берегу в бревне были вбиты костыли, к ним крепились тросовые растяжки верхнего конца трапа. Отдать одну из них, а затем снова подтянуть свисающий трап, поставить его на место, закрепить по-старому растяжку было легко и просто. В призрачном свете берегового прожектора, в шумной суматохе разгрузки это можно было сделать совершенно незаметно.

…Игнат вскочил на бревна, махнул рукой, улыбнулся мне весело и по-всегдашнему чуть иронически. Легко и уверенно побежал по трапу на понтон, тотчас пропал за крышей каюты. Да, видимо, так оно и было: человек даже не тронул растяжку с места, просто распустил узел, затянутый на костыле. Иначе Игнат предусмотрел бы опасность.

И опять я видел трап, косо свисавший с берега на одной растяжке.

Я прыгнул в воду, Санька видела это, подняла шум. В наступившей суете подтянуть трап за ослабленную растяжку, снова закрепить ее за костыль на берегу — дело нескольких секунд. «Да брось ты беспокоиться, он и был в порядке. Игнат просто сорвался», — сказал мне Смоликов. Винить, получается, некого: каждый из нас ежегодно дает подписку об ознакомлении с правилами техники безопасности. По трапу надо не бежать, а идти, держаться в это время рукой за перила, для того они и установлены.