Во что я верую

В 1982 году в данной серии напечатался и Пьер Шоню (р. в 1923 году) — прославленный французский историк. Его перу принадлежат многочисленные капитальные исследования по вопросам истории. Вот некоторые из них: «Севилья и Атлантика», «Цивилизация классической Европы», «Испания Карла V», «Время реформ», «Смерть в Париже», «История количественная, история серийная», «История и вера», «Ради истории», «Ретроистория», «Отражения и зеркало истории», «Апология через историю» и множество других. Не забудем и о сотнях статей²²⁵. Помимо сугубо научных изданий, Шоню постоянно сотрудничает в популярной парижской газете «Фигаро», на страницах которой появляются его развернутые, полные оригинальных, ценных наблюдений отзывы на новые публикации по исторической тематике; эти отзывы выходят далеко за рамки простых рецензий. Не забудем и о бесчисленных интервью на злобу дня, не всегда учитываемых в печатных изданиях. Вообще, к Шоню полностью применимо определение «homme médiatique»: средства массовой информации уделяют ему очень большое внимание, интересуясь его мнением по самой разнообразной проблематике. Объясняется это не только авторитетом ученого, но и тем, что он занимает активную жизненную позицию, что, в частности, находит отражение как в собственно исторических исследованиях, так и в многочисленных книгах, посвященных богословию и многим другим вопросам.

В мире историографии Пьер Шоню — фигура ярко выраженной индивидуальности. К его огромной эрудиции, поистине бескрайней широте горизонтов и научных интересов следует прибавить своеобразие и новизну методологии, а также подчеркнуто-личностную, так сказать, антиобъективистскую интонацию. Перед нами — историк-моралист, ничего не оставляющий без оценки, выраженной без каких бы то ни было обиняков. «Перехлесты» тут, конечно, неизбежны, но их он не страшится. Он, в полном соответствии с Откровением Иоанна Богослова, не тёпел, но горяч. Кстати, Библию он не просто знает досконально. Ее пламенный дух, осенявший деяния таких ее толкователей, как, скажем, Лютер и Кальвин, в высшей степени присущ Шоню — ученому и человеку. Менее всего он похож на монаха, плетущего свое повествование в уединенной келье, вдали от шума городского. Напротив, этот шум постоянно слышен на страницах его трудов.

Мишель Фуко и близкие ему по духу исследователи немало потрудились над «археологией знания». О Шоню в этой связи можно сказать, что немного найдется историков, которые столь же увлеченно и страстно — и столь же доказательно — настаивали бы на взаимосвязи всего сущего — как во времени, так и в пространстве. Прорастание прошлого в настоящем, воздействие этого последнего на будущее — едва ли не главная черта, которой определяется пафос изысканий Шоню. Это в полной мере применимо и к тем его многочисленным трудам, в которых активно затрагиваются вопросы религии, ее становления и бытования. Основное внимание уделяется христианству, и мало найдется исследований, которые можно было бы уподобить написанному Шоню в том, что касается глубины трактовки, богатства материала, четкости позиции. Пожалуй, о несомненном превосходстве в этом отношении можно говорить только применительно к роману — но не нужно бояться этого слова! — «Иосиф и его братья» Томаса Манна — этой никем, пока, не превзойденной попытки трактовать библейский, философский и исторический материал.

Уже говорилось об активной жизненной позиции П. Шоню. Читатель, верно, уже успел это заметить и на примере данной книги. Ее автор — трибун, полемист, которого ничто не оставляет равнодушным. Принадлежа к евангелической Церкви, он теснейшим образом связан с боевыми традициями французского протестантизма: это течение несколько веков кряду подвергалось гонениям, и недаром лучшие его представители, начиная с Агриппы д'Обинье, — люди страстные, не приемлющие сделок с совестью, идущие во всём до конца и неизменно считающие своим долгом выразить свои взгляды без всяких околичностей. Предлагаемый труд дает много тому примеров. Еще ощутимее такой образ темпераментного борца складывается при чтении интеллектуальной автобиографии, выпущенной Шоню в 1991 году («Colere contre colere» — «Гнев за гнев»).

Религия, точнее вера в Бога, — для Шоню дело живое. «Во что я верую» свидетельствует об этом самым непосредственным образом. Можно полагать, что этот труд окажется близким и русскоязычному читателю, особенно — людям веры, как церковным, так и внецерковным. Их не оставят равнодушными ни пафос автора, ни его «скромный» вклад в апологетику. Огромные успехи науки. вообще и естествознания в частности не пугают Шоню. Напротив, они только подкрепляют его веру.