Внутри убийцы

Младший брат Лили боялся темноты, когда они были детьми. Она дразнила его этим, называла малышом и трусишкой. Когда мать кричала им выключить этот чертов свет и спать, Лили гасила свет, а потом начинала шипеть и рычать, как чудище, пока брат с криком не выскакивал из кровати, только чтобы получить трепку от раздраженной матери.

Ей хотелось, чтобы она могла вернуться в прошлое и сказать ему: теперь она понимает. Что наконец-то осознала, какой страшной бывает темнота. Потому что в настоящей темноте тебе остается лишь твое воображение.

Лили шевелила ногами, пытаясь заметить движение, любое движение, но не могла. Ей хотелось помахать руками перед глазами — наверняка она смогла бы их увидеть. Но ее руки были скручены за спиной, металл наручников грыз запястья. Она дрожала от холода, в голове бродили жуткие мысли о том, что может скоро с ней случиться. Этот парень… когда они ехали в машине, он казался нормальным. Намного лучше большинства ее клиентов. Сначала, когда он приставил к ее горлу нож, она даже подумала, это такая шутка. Дурная шутка, само собой, однако такой славный парень…

Конечно, она слышала рассказы. Работая на улицах, их не избежать. Девушки, которые бесследно исчезали или чьи трупы находили потом в переулке. Но ей почему-то казалось, что эти девушки были неосторожными, что они уходили не с теми клиентами, не обращали внимания на тревожные признаки…

Сейчас, чуточку запоздало, Лили открыла, что у некоторых парней нет никаких признаков. С такими людьми первым тревожным признаком оказывался нож у твоего горла.

Он оставил в соседней комнате включенное радио. Она подозревала, что радио главным образом заглушало ее крики. В любом случае, не то чтобы она могла громко кричать. Лучшее, на что она сейчас способна, — это стоны и всхлипы. По радио играла какая-то музыка, но в основном там разговаривали; через дверь слабо пробивались голоса ведущего и позвонивших слушателей. В какие-то минуты Лили терялась, уверенная, что за дверью говорят настоящие, живые люди, и звала на помощь сквозь тряпку во рту, а в следующее мгновение вспоминала, что там ничего нет, кроме бестелесных голосов, путешествующих по радиоволнам, чтобы свести ее с ума.

Что-то загудело, от внезапного звука она вскинулась. Открыла глаза, осознав, что отключилась. В комнате что-то тихонько гудело. Недалеко от нее мерцал какой-то тусклый свет.

К тому времени, когда Лили поняла, что происходит, гудение умолкло, свет погас, и комната вновь погрузилась во тьму. Это был ее телефон. Ее второй телефон. Она видела, как мужчина вытащил ее телефон из сумки, но он, видимо, пропустил ее личный телефон. Тот стоял на виброзвонке. Клиентам не нравилось, когда он звонил не вовремя, поэтому на работе Лили всегда ставила его на вибро. И это гудение было звонком.

Сумка лежала рядом с ее одеждой. Далеко от того места, где она сидела. Слишком далеко. Несколько секунд Лили боролась с наручниками, удерживающими руки сзади. Сами наручники были прицеплены к стене и не давали ей дотянуться до сумки. Она потащила руку, пытаясь достать кисть из металлического браслета, почувствовала, как рвется кожа, из глаз брызнули слезы. Ее плечи обмякли. Это невозможно. Наручники слишком тесные.

Снова загудело; экран устройства ожил, заполняя комнату мягким электронным светом. Сейчас она отчетливо видела и свое тело, и сумку, валяющуюся на полу. Отчаянно потянулась, стараясь коснуться сумки ногой. Может, ей удастся как-то подтащить ее…

Гудение стихло. Темнота. Играющий с ней, дразнящий, намек на свободу в нескольких дюймах от ее ноги. Он был там — и ушел.

Ее поразила внезапная мысль. А сколько осталось заряда в аккумуляторе? Лили зарядила телефон перед уходом. Но здесь, ей казалось, она провела уже больше дня. А что, если аккумулятор разряжен? И последний проблеск надежды исчез?

Лили снова, со стонами, начала тянуться во тьме. Плечи грозили выскочить из суставов, когда она отталкивалась от стены, стараясь нащупать сумку ногой, вскрикивая от бессилия и боли.

Снова загудело, и при свете экрана Лили увидела, что почти дотянулась. Почти. Она дергала наручники, кричала в кляп, рвала кожу, плечи горели, пот тек по телу…

Ухитрилась подцепить одну лямку пальцем и потянула к себе.

Сумка упала на бок, разбрасывая содержимое по полу; телефон, каким-то божественным вмешательством, лег экраном вверх. Ее взгляд тут же притянул значок батареи на экране.

Шесть процентов.

Вызов отключился, телефон потемнел, и Лили всхлипнула. Она нащупала телефон ногой, но не могла ухватить его. Часто дыша через нос, попыталась еще раз. Нога едва касалась устройства. Случайно она чуть оттолкнула телефон и в ужасе застонала. Неужели больше не дотянется?

Экран снова загорелся; телефон загудел. Индикатор показывал пять процентов. Телефон был по-прежнему в пределах досягаемости.

Лили провела ногой по экрану, проклиная дизайн, который требовал для ответа на звонок провести по экрану, а не просто коснуться его. Снова и снова она пыталась провести пальцем ноги по экрану, каждый раз неудачно, и хрипло кричала.

Глава 31